Высоковский сиял, как медный начищенный самовар, и даже немного подпрыгивал – то ли от переизбытка чувств, то ли просто у него была такая манера ведения переговоров.
– Да, да, номер Вашего телефончика, пожалуйста, – ага, вот и отлично, вот и превосходно, а завтра, да – завтра прямо с утра мы с Вами состыкуемся и, пожалуй, рванем сразу в павильон на первые пробы – чтобы понимать, какие сцены у нас будут на переднем плане, а какие нужно затушевать, затемнить и подредактировать! Понимаете, Вера, ведь снимать кино – совсем непросто, ох, совсем, совсем непросто, кто бы там чего не говорил! А пока, Вера, я прошу Вас от лица общественности, – и Высоковский махнул рукой в сторону скопившихся в отдалении девушек, – фото на память и автографы!
– Многие да я и сам уже, – Высоковский, казалось, расцветал прямо на глазах, – рьяные Ваши поклонники, Вера! Подумать только, такой взлет – и всего-то за каких-то два дня! Суперзведа, сверхновая! Квазар! Бриллиант! А Вы знаете, Вера, что везение – это такая же характеристика личности, как и рост, вес и объем талии? Да, да – именно так и не спорьте! – хотя Вера и не собиралась спорить.
К вящему своему удовольствию она легко выдержала многословный напор Высоковского – как нечто само собой разумеющееся.
– Черт возьми! – Вера поймала себя на мысли, что такое к себе отношение она воспринимает, как будто так и надо, и что она уже не нуждается в подтверждении кому бы то ни было своего статуса. – Интернет – великая вещь, он способен на чудеса! И, действительно, ведь прошло всего-то каких-то два дня! – Вера предложила Высоковскому выбрать самому ракурс для фото и съемки и ждала, пока Кирилл и помощник Высоковского расставят всех по своим местам, а ее попросят занять место в центре – рядом с самим продюсером и в окружении девичьей массовки.
Когда же, наконец, общая фотосессия и раздача автографов была закончена («Вот это приятно – пожалуй, даже очень приятно!»), и Высоковский еще раз взял с Веры обещание сниматься только у него, к Вере пришло долгожданное ощущение, что пока все идет правильно, и не стоит, пожалуй, делать лишних телодвижений, а постараться принять все как есть – и это даже несмотря на то, что Степан-то так и не позвонил!
– И, кстати, пора уже, пора откушать! Вперед – по магазинам, и да – нужно еще оторваться от поклонников, и, вообще, пожалуй, уже не стоит самой таскать сумки из супермаркета – принимая во внимание, насколько быстро растет ее известность! А, наверное, есть смысл воспользоваться интернет-магазином, чтобы просто привезли продукты на дом! Что там у меня с деньгами? – Вера проверила кошелек и убедилась, что деньги на еду пока еще есть, и заспешила домой, намереваясь как следует изучить рынок услуг по доставке еды населению – или, на крайний случай, приготовить что-нибудь из закупленного вчера.
* * *
Совещание у чиновников напоминало бесконечную конвейерную ленту или же детскую сладкую тянучку, которую можно растягивать до умопомрачения. А умопомрачение – почти именно таким было состояние Степана. Когда они с отцом ехали на переговоры, то собирались пробыть здесь не более тридцати минут, но, однако ж, встреча шла уже почти три часа – уже было выпито по нескольку чашек кофе и чая, доставлен и съеден обед в перерыве, а чиновники все никак не хотели соглашаться на предлагаемые коммерсантами условия.
По ходу переговоров уже несколько раз менялись граничные условия строительства, обсуждались все новые и новые варианты, но все равно переговорщики топтались на месте, и результата как не было, так и предвиделся. Дело осложнялось еще и тем, что в области – в отличие от Питера – у семьи Надомниковых не было таких железобетонных связей: это чужая поляна, на которую пока что влезть особо не получается – и это несмотря на все посулы и щедро сдобренные медом и сладкой патокой деловые предложения, раздаваемые отцом направо-налево.
В итоге через четыре часа переговоров, окончившихся почти ничем – как принято в таких случаях говорить: «Стороны обменялись мнениями о сути происходящего момента», Надомниковы укатили прочь. Было видно, что отец не то что расстроен, а по-настоящему зол, он всю дорогу молчал и только изредка бросал отрывистые ругательства в адрес какого-то Гиббона, которому он точно покажет, где раки зимуют. Потом постепенно успокоился и в конце пути даже стал понемногу улыбаться, подмигнув сыну и авторитетно заявив, что: «Ничего – все решим через мэрию и область, а этот урод (судя по всему, пресловутый Гиббон) еще пожалеет и приползет на карачках за своей жалкой долей».
Степан сидел рядом с отцом и пребывал тоже не в самом лучшем настроении. Таких бестолковых переговоров у него еще не было. Он привык, что отец (или его фамилия) в состоянии открыть все двери – а здесь словно коса нашла на камень – чиновники юлили, лебезили, скромно улыбались, но ни в какую не соглашались ни с одним предложением отца, и было видно, что за ними стоят серьезные люди, которые дали им четкую команду: «Ни шагу назад!», как под Сталинградом (ну, или под Ленинградом). Кроме того, Степан думал о Вере, которая ему так ни разу и не позвонила, и, вообще, как будто целыми днями куда-то пропадала, и пока со вчерашнего утра он видел ее только ночью спящей. А ведь он совсем не так представлял себе их первые дни, да и она, конечно, была не против провести время вместе – ведь сбежала же она с ним из Москвы, в конце концов!
– Да, кстати, о звонках! А телефончик-то вне зоны доступа! – Степан вспомнил, что еще перед началом встречи с чиновниками он отключил трубу, и, наверняка, там накопилась куча пропущенных звонков. – Так, ну и что здесь у нас?
Действительно, Степану звонило множество людей – в основном по работе, еще два звонка с незнакомого номера – или в чем-то отдаленно знакомого, но от неизвестного абонента (а на такие звонки Степан не отвечал в принципе) и: «Ух-ты! А вот об этой девушке я не слышал уже долго!». Степан смотрел на четыре вызова от Аллы Нимфоманской – это был ее номер, и терялся в догадках, а ей-то что понадобилось. Повертев в руках телефон и поразмышляв, что это должно означать (они с Аллой давно уже разбежались, и сейчас она собиралась замуж за одного крутого немца в Берлине), он все же решился и набрал ее номер.
Алла как будто только и делала, что ждала его звонка – по крайней мере, она ответила сразу и без промедления:
– Алло, Степа, это ты?
– Да, привет! Как дела? Ты в Питере?
– Да, да, в Питере! Степа, я вот тебе что звоню, – голос Аллы был вкрадчивым и даже немного просительным, – у меня есть к тебе деловое предложение, срочное и очень выгодное. И лучше его обсудить без промедления – и прямо сейчас!
– Выгодное, говоришь? – Степан был слегка в недоумении, – вот уж не думал, что ты занялась бизнесом! А в чем, собственно, суть? Расскажешь?
– Нет, Степа! – Алла разволновалась не на шутку, – по телефону никак нельзя и, вообще, предложение стоящее, и нам нужно его обсудить! Давай прямо сейчас – если тебе встречаться в центре неудобно, то я приеду, куда скажешь!
– Ну, ладно! Хорошо! Где же нам лучше пересечься? Ага, давай рядом с «Англетером», ну в том итальянском кабаке, в котором мы когда-то тусовались. В общем, найдешь, а я подъеду часам к шести – вот только домой заскочу!
