Вере стало легче. И она не замедлила выпорхнуть из «Геленвагена», щурясь от внезапно вышедшего из-за туч яркого солнышка. Да, так оно и есть – Вера уже совсем не такая, как прежде, и сейчас она готова к любым переменам!
Дом, к которому они подъехали, считался очень престижным, и в нем проживали только состоятельные и влиятельные люди. Он располагался одновременно и в самом центре, откуда до Дворцовой площади было рукой подать, и примыкал к Таврическому саду, что делало его действительно особенным. Вид из его окон мог очаровать кого угодно, место было тихим, уютным и очень респектабельным. Дом был полностью отреставрирован – или выстроен заново (но по канонам старого Санкт-Петербурга) – Вера пока точно сказать не могла. Но он прекрасен – в этом нет никакого сомнения! И в Москве такого, пожалуй, и не встретишь.
Степан, вольготно припарковав машину у подъезда, поставил ее на сигнализацию и, чинно раскланявшись (так, что Вера просто покатилась со смеха), распахнул перед ней парадную дверь. Возле двери за стойкой (больше напоминающей ресепшн в какой-нибудь гостинице) сидел благообразного вида консьерж, который, увидев Степана и Веру, радостно заулыбался, подскочил со своего места и чуть ли не поклонился в ответ на приветствие Степана. Первое, на что обратила внимание Вера, был лифт, которого, конечно, почти никогда не встретишь в двух– или трехэтажных старых домах. А здесь он имелся, причем, огромный, новый и очень дорогой – с прозрачными стеклянными дверями и массивной, специально состаренной кабиной под бронзу. Наверх вела широкая лестница – с дубовыми перилами и встроенными в них небольшими причудливыми светильниками, которые управлялись компьютерной программой напрямую из офиса фирмы технической поддержки и включались, и выключались автоматически.
На лестничной площадке оказалось три квартиры. Как потом узнала Вера, все они были двухэтажными, и проживали в них люди весьма известные и обладающие немалым материальным достатком. В квартире напротив Степановой жил руководитель администрации губернатора Санкт-Петербурга, о полномочиях и власти которого говорить излишне. После губернатора (неофициально) он был самым влиятельным человеком в городе – хоть и просто, якобы, клерком. Еще одна квартира принадлежала состоятельному нефтетрейдеру, но он в ней почти не появлялся. Зато здесь постоянно проживала одна из его любовниц, которые менялись весьма часто и были все, как одна, длинноногими глуповатыми блондинками – с огромными голубыми глазами, выдающимся бюстом и томным взором, в котором светилась страсть к наживе.
Когда Степан и Вера поднялись на этаж, любовница нефтетрейдера как раз стояла возле двери своей квартиры и возилась с ключами. Судя по всему, она с утра пораньше собралась навестить какой-нибудь спа-салон, чтобы привести себя в форму после вчерашнего. Она, не скрываясь, осмотрела Веру с ног до головы, но в отличие от водителя Сергея рожу не скривила, но, напротив, на ее лице проступило даже несколько обиженное выражение. Что не могло укрыться от Степана, которому стало вдруг интересно, как же она воспримет Веру. Очередную любовницу нефтетрейдера звали Анжела, и она отиралась в его квартире уже почти год, что было абсолютным рекордом. Вероятно, она была не такой глупой, как все предыдущие, а может, просто нефтетрейдер уже устал от бесконечной чехарды однотипных блондинок и решил пока остановиться на одной.
Степан проследил за ее взглядом, и, вдруг, словно озарение мелькнуло у него в голове! Он понял, почему все время не может отделаться от мысли, что уже когда-то встречал Веру прежде. Картина! Одна из его самых любимых картин американского мастера Стива Хэнкса, перед которой он битый час простоял в Нью-Йоркской галерее искусств пару лет назад. Он вспомнил, насколько был тогда очарован этой девушкой, наполовину скрывавшей лицо за роскошной гривой светло-золотистых волос. И дал себе слово, что если встретит такую, то уже не отпустит! И вот она – перед ним и вызывающе смотрит на Анжелу, словно говоря: «Ну-ну, оцени меня и убейся ап стену от зависти!».
От неожиданного открытия Степан даже пропустил поначалу Анжелино «Здрасьте!» мимо ушей, но потом опомнился и что-то невразумительное пробормотал ей в ответ. Анжела приняла независимый вид, взмахнула подбородком – как римский консул перед плебсом в момент раздачи хлеба и зрелищ, и, нарочито с большой амплитудой двигая бедрами вправо-влево, стала спускаться вниз по лестнице. Степан рассеянно проследил за ней взглядом, потом обернулся и подмигнул Вере, махнув головой в сторону Анжелы и саркастически улыбаясь.
Какая может быть Анжела, если сейчас рядом с ним Вера, как будто выпрыгнувшая из его подсознания, где она навсегда поселилась с момента его поездки в Нью-Йорк! Конечно, не она, а та мистическая девушка – так на нее похожая, но какое это имеет значение? Ведь они были словно близняшки, и, может быть, ему, не сходя с места, следовало уверовать в материализацию чувственных идей? Он смотрел на Веру широко открытыми глазами, а она, разгоряченная после безмолвной победы над Анжелой, хихикнула ему в ответ и быстро подскочила и громко чмокнула его в щеку, разворачивая его в сторону двери.
Вере не терпелось оказаться в квартире – она бы еще долго могла наслаждаться видом оторопевшего Степана (непонятно почему, впрочем), но ей так хотелось в дамскую комнату, что ждать уже было почти невмоготу, и она решила ускорить ход событий. А как еще заставить мужчину двигаться с подобающей скоростью? Только пинком или лаской, и ласка – гораздо действеннее.
Наконец Степан отворил дверь, и они оказались в просторном, залитом светом холле. Первое, на что обратила внимание Вера – это наборный паркет экзотических пород дерева, который мог бы с легкостью украшать парадную резиденцию какого-нибудь небогатого правителя небольшой европейской державы. А в целом – при первом впечатлении – квартира сильно смахивала на роскошный музей-выставку современного дизайна и интерьера, что нарочито подчеркивалось обилием пустого пространства и воздуха. Конечно, Вера и не ожидала увидеть здесь россыпи пыльных старинных кресел или же массивную викторианскую мебель, но все же она испытала весьма сильное удивление, рассматривая представший у нее перед глазами образчик строгого минимализма в духе дзен. И только паркет и сама квартира – жутко дорогая и жутко престижная – говорили о том, что ее хозяин совершенно не стеснен в средствах.
Но это было потом, а пока Вера ринулась в уборную, а после – в ванную, спеша принять душ и насладиться горячей водой после поезда. Но сначала она вытребовала себе роскошный банный халат – пока они ехали от вокзала, и Вера собиралась ринуться по магазинам («Что одевать-то? Ведь даже белья и то – с собой нет!») – Степан успокоил ее, сказав, что у него в квартире есть несколько халатов и полотенец (гостевых и совсем новых, и даже не распечатанных), которые можно легко использовать. А пока Вера будет в душе, Степан обещал сделать пару звонков, и к нему прямо на квартиру привезут несколько коробок вещей для Веры (прямо со склада модного магазина), которые она сможет спокойно примерить и выбрать понравившиеся. На чем они и договорились.
Ванная оказалась подстать квартире – так же, как и туалет, само собой. Размером два на два метра, она представляла собой настоящий мини-бассейн, в котором при желании могли спокойно и одновременно утонуть несколько человек. Но Вера тонуть не собиралась, а только выспросила у Степана – куда можно сбросить грязные вещи, получила в ответ какой-то специальный бельевой пустой короб, заперлась изнутри и с наслаждением окунулась в джакузи, смывая с себя не только грязь тела, но и душевные разброд и шатание, вызванные внезапным побегом и таким же внезапным изменением своего статуса добропорядочной жены на статус отвязанной любовницы (или пока еще будущей отвязанной любовницы).
