— Вика! То есть Виктория мм-м… Запамятовал ваше отчество.
— Можно просто Вика. — Я ведь уже разрешила ему так меня звать. Чего он церемонии разводит?
Весловский зарыдал еще громче. Инспектор виновато посмотрел на меня:
— Я сообщил ему, что за укрывательство преступников грозит ссылка в Сибирь.
Рыдания усилились, напоминая теперь рев самолета при взлете.
Тоже в Сибирь! Сколько же там магов проживает?
— А он их укрывает? — осторожно поинтересовалась я. Поставила инспекторский саквояж на пол, а плащ положила на стул.
— Не-ет! — проревел папаша Весловский, отрывая ладони от небритого лица.
— Господин Весловский не хочет сообщать, где находится их новый загородный домик, — сказал мне Бондин, будто призывая помочь ему добиться ответа.
Да за кого он меня принимает! Я не собираюсь участвовать в допросах бедных рыдающих людей! То есть… не то чтобы бедных людей, а родителей Крыски-Мелисски, которая увезла моего жениха. Возможно, как раз таки в этот загородный домик Который находится тоже где-нибудь на подмосковной речке.
А может, они вообще уже поженились?
— А ЗАГС там поблизости имеется? — обеспокоенно спросила я Весловского.
Он удивленно посмотрел на меня:
— Зачем?
— Н-ну… — замялась я.
Рыжий встал, подошел ко мне, наклонился к самому уху и прошептал:
— Наши не женятся в ЗАГСах.
— А где они женятся?
— В самых разных… особенно таинственных местностях… Из тех, что люди называют заколдованными. Но важно не где, а кто их женит.
— И кто же их женит?
— Обычно кто-нибудь вроде шамана, — сказал инспектор.
А Миша ведь, когда говорил о нашей свадьбе, ни разу не упоминал слова «ЗАГС». Выходит, нас тоже должен женить какой-нибудь шаман в медвежьей шкуре и с бубном. Какая экзотика!
Пока я пыталась осознать, что за бракосочетание меня ожидает, инспектор продолжал:
— И его можно вызвать в любой уголок земли. У шаманов обычно есть собственные самолеты.
Круто. Прилетит, значит, вдруг волшебник на своем самолете…
— Так. Где ваш чертов загородный дом? — рявкнула я на Весловского.
— Ы, — испуганно округлил он глаза.
— Ваша дочура у меня жениха увела! — нависла я над ним. — И если вы мне не скажете, где Мелисса, я вас в… в… крокодила превращу!
И я угрожающе растопырила над ним руки. Ну, он же, бедолага, не знает, что я сегодня без магии осталась.
— Ы, — снова сказал он. Потом язык, видимо, стал его слушаться: — Я скажу, скажу. Вы только моей жене не говорите, что это я сказал… Ведь там у нас… некоторые вещицы… Мои доски… а у нее… Я ведь на доске катаюсь…
— На доске? — не поняла я. О чем это он?
— На серфе, — гордо выпятив нижнюю губу, заявил он.
Ха. Я представила себе на серфе этого пузатого дядьку в костюме. Хотя на серфе не катаются в костюмах. В гавайских шортах. Ой, да лучше и не представлять.
— Значит, на острове? — впился взглядом в Весловского инспектор.
— Да, — поник тот.
— На каком?
— Канары, — еще больше сник тот.
— Конкретнее.
— Ла Гомера, — еле слышно пролепетал Весловский.
А бабуля угадала насчет острова. Однако, ничего себе, какие эти соседи миллионеры. Домик у них на Канарах!
— Отлично, — сказал инспектор. — Говорите адрес.
Весловский произнес какую-то абракадабру, вроде плайа дэтэгульхуль, а потом более понятное «Вилла Белладонна». Но Бондин, похоже, понял все. Кивнул, записал в телефон.
— Только она не могла туда поехать, — сказал Весловский.
— Почему это?
— К нам кто-то повадился воровать по мелочи — закуски, журналы… Похоже, кто-то ключ скопировал. Так что жена вызвала мастера, он изменил замки, и потом я отдал ему все ключи на перенастройку. Только вчера утром. Они сказали, ключи будут готовы не раньше чем через неделю.
Бондин кивнул:
— Перенастройка — дело небыстрое.
— Ну да.
— Значит, на виллу ваша дочь войти не сможет, — полувопросительно произнес Бондин.
— Без ключа-то… — робко пожал плечами Весловский.
— Что ж, остается надеяться на ступу, — хмуро сказал инспектор, повернулся ко мне и скомандовал: — Идем.
Он подхватил саквояж и плащ, шагнул к двери, потом остановился:
— Вряд ли мы вернемся к полудню, так что придется вызвать замену. — Он нажал кнопки на своем сотовом, приложил трубку к уху: — Бондин. «Золотые тополя». Я должен уехать. К полудню не успею. Кто-то есть поблизости от «Золотых тополей»?.. — Он подождал минутку, глядя на меня с улыбкой.
Я смутилась, отвернулась.
Бондин продолжил говорить в телефон:
— Жасмин? — Он поморщился. — Хорошо. Тогда передайте ей, четверо инспектируемых будут отсутствовать некоторое время. Мелисса Весловская, Михаил Реймс, Виктория Пешкина, Орхидея Бин… По разным причинам. Отчет предоставлю позже. — Он положил трубку обратно во внутренний карман своего полосатого пиджака.
Похоже, эта Жасмин ему не очень по душе. Интересно, почему?
Бондин раскрыл дверь. Позади раздался жалобный голос Весловского:
— Инспектор, вы не накажете нас за серфы и шезлонги?
— Там видно будет, — отозвался жестокий инспектор и вышел в библиотеку. Остановившись рядом с по-прежнему сидевшей у столика женой серфингиста, он произнес, вопросительно приподняв бровь: — Шезлонги?
Та побледнела, поднялась:
— Там ведь берег почти пустынный… — Тут она заметила мужа, который вышел из кабинета вслед за нами, и бросила гневно: — Болтун!
— Но вдруг кто-то бы все же увидел? — спросил инспектор.
— Так я на это и рассчитывала, — непонятно произнесла Весловская, но потом спохватилась. — То есть… А я вот уже написала. — Она протянула ему лист с несколькими строчками. Перед каждой строчкой стояла цифра. Похоже, это был список чего-то.
— Отлично, — сказал Бондин, забрал лист и двинулся дальше. Но потом оглянулся: — Да, кстати, можете отправляться домой. Но не удаляйтесь от своего поместья далее чем на семь километров. О возможности свободы передвижения вам будет сообщено.
Я пошла за ним, спросила тихо:
— Вы ведь на самом деле ничего не знаете про шезлонги?
— Не знаю, — сказал он и смешливо улыбнулся.
Ужас. Что за тип.
А тип снова набрал чей-то номер на телефоне и сказал:
