— Только волосы тебе не нравятся? — спросила я.
— Видимо, нет, — сказал он. — А я думал, что да.
Все засмеялись.
— Так он показывает, каким бы человек хотел быть? — спросила я.
— Похоже на то, — сказал Бондин. — Мне встречались другие предметы с такими же свойствами. Зеркала чаще всего. Бывают еще окна, но это реже. А вот стекла автомобилей — частенько.
Я представила: едет такая роскошная девушка за рулем, все ей сигналят, дорогу уступают, а там сидит себе старушка и посмеивается.
— В основном они запрещаются, — сказал инспектор, — потому что слишком легко выдают колдовство.
— А почему ведьмы хотят скрываться? — сказала я. — Могли бы объединиться с людьми, открыться всему миру. Все бы так обрадовались, что магия существует на самом деле! — Я показала на Николая: — Что Дед Мороз существует на самом деле!
— А это и так все знают, — сказал Николай.
Он правда так думает? Я с недоверием посмотрела на него.
— Ну, им просто неудобно в этом признаваться, — сказал он. — Наверное.
Ладно, зачем разочаровывать такого милого человека. То есть Деда Мороза.
— Чтобы люди нас использовали? — поморщилась Мелисса.
— Н-ну, — нерешительно сказала я, — почему сразу использовали.
Из дома вышел отмывшийся от крема Миша и встал у дверного проема, скрестив руки на груди.
А Бондин говорил:
— В тринадцатом веке Магический орден, который стал впоследствии Министерством, был не так силен. И часть магов решила нарушить закон о тайне и больше не прятать свои способности. А потом были три века истребления. И пострадали в основном люди, потому что маги, сама понимаешь…
Конечно, понимаю. Магу — что? Он наделает фокусов, пустит пыль в глаза, возможно, даже в буквальном смысле, и улизнет.
— Но сейчас, — возразила я, — люди стали более цивилизованными.
— Разумеется, — покивал Денис. — Они очень цивилизованные, пока не столкнутся с кем-то не таким, как они сами.
— Ну, не все же, — неуверенно сказала я.
— Проведи маленький эксперимент, — сказал Денис. — Надень боа из оранжевых или синих перьев и пройдись по улице.
— Но маги не носят боа, они выглядят вполне нормально, — сказала я.
— Маги хуже, — усмехнулся Денис. — Они могут превратить любого в боа. Если он их оскорбит. Так что тут скорее вопрос безопасности людей, а не магов. Как всегда.
— Тем более что все ведьмы, они сте… — начал Миша, а мы — все три ведьмы — поглядели на него так, что он замолчал.
— Что — ведьмы? — сердито спросила Мелисса.
— Ну, — замялся Миша, — они все немного стервозны. Им слова поперек не скажи. И вообще, что хотят, то и творят. Что в голову взбредет, то сразу — раз, и получают.
— А тебе завидно? — спросила Орхидея.
— Вот еще, — насупился Миша.
Меня осенило:
— Просто рядом с ведьмой ты чувствуешь себя слишком обычным?
— А что — разве не так? — встрепенулся он. — Ведьмы вечно всеми помыкают. И строят из себя каких-то королев! — Он повернулся ко мне: — Ты вон как изменилась!
— Как я изменилась? — спросила я.
— Да чего ты только сегодня со мной не сделала!
— Так не вел бы себя как свинья!
— Да обычная девушка просто — ну что? Дала бы пощечину да разревелась, а вы, ведьмы, издеваться начинаете!
— А я? Разве я над тобой издевалась? — жалобно проговорила Мелисса.
Ну а я накинулась на Мишу:
— Ты хочешь, значит, чтобы я ревела, когда ты с другой целуешься?!
Он аж заслонился руками. Ага, нового веника боится, или что я чего и похлеще могу наколдовать!
— Да пошел ты, Миша, — сказала я устало. — И как я раньше не разглядела, какой ты кретин.
Конечно, не разглядела! Я же всегда была с ним суперхорошей, я под него подстраивалась — ну не хочет идти в кино, хорошо, посидим дома, посмотрим хоккей, заодно я ему рубашки поглажу. Какого черта я так старалась быть идеальной? Да знаю я, какого. Я его любила. Или вообразила, что люблю, — эти два ощущения очень легко перепутать, особенно если воображение богатое. Я очень боялась Мишу потерять. Думала, если он узнает, какая я на самом деле — капризная, порой ленивая, не очень-то хозяйственная (ну не люблю я готовить и убираться — а кто любит?), то он бросит меня.
А когда меня одарили магией, я почувствовала себя уверенной и независимой, и мне это так понравилось!
— Знаешь что, — сказала я бывшему жениху, — найди себе какую-нибудь послушную и покладистую дурочку, которая обожает стирать носки и готовить борщ. А я, ты прав, королева. И я не для тебя.
Ну ладно, насчет королевы — это я малость загнула. Какая я королева? Даже Мелисса вот рядом — и то виднее меня будет.
— Да кому ты нужна, думаешь, ты такая уж красавица? — бросил Миша зло. — А через пару лет тебе будет тридцать, и на тебя тогда никто и не посмотрит.
Вообще-то через пару лет мне будет всего двадцать восемь!
— Да как ты смеешь, Миша! — всплеснула руками Орхидея.
А Бондин сказал спокойно:
— Мне нужна. И она красавица. И через двадцать лет тоже будет нужна.
Я так растерялась, что ничего на это не сказала. И через двадцать лет? Что он хочет этим сказать?
Все уставились на Бондина, и я — тем более. То есть я вытаращилась на него совершенно ошарашенно.
А он пробормотал:
— Извините, мне надо позвонить по службе. Жасмин.
Приложив свой сотовый к уху, он отошел к лесенке.
— Кхм, — первой нарушила молчание деликатная Орхидея, — вам не кажется, что пора устраиваться на ночлег? Вся эта смена поясов утомительна… Я так прямо с ног валюсь.
— Это было бы хорошо, — поддержал ее Николай, — да только хватит ли тут комнат? А то я еще напросился…
— У нас две гостевые спальни, — сказала Мелисса.
— Я могу поспать в гостиной на диване, — сказал Миша.
— А я в кабинете, — сказал, подходя, Бондин.
— Не смог дозвониться до Жасмин? — спросила я.
— Смог, — кивнул он. — Но поговорить не удалось. Что-то со связью, похоже. Вместо слов я слышал только «бу-бу-бу».
— Бу-бу-бу? — повторила я.
— Это то, что я услышал, — кивнул он. — Утром ей перезвоню.
Нам с Орхидеей досталась одна гостевая с двумя узкими кроватями, а Николаю — вторая, совсем небольшая, с одной. Мелисса же собиралась ночевать в своей собственной спальне.
Была еще спальня ее родителей, по соседству с кабинетом, но Мелисса сказала, что они не позволяют там ночевать кому бы то ни было.
