— У меня нет недостатков…
— Ты смерч, Соня! Ты подняла меня на жуткую высоту, закрутила и бросила оземь. Я едва дышу… но готов повторить смертельный полет.
— Не боишься привыкнуть?
— Боюсь…
— Я опиум, — лениво протянула она, раскинувшись на подушке. — Дурман, к которому легко пристраститься…
— Ты придешь завтра?
— Не знаю… Захочу — приду.
— Как тебя найти, если что?
— Если — что? — прищурилась Соня. — Мужчины помешаны на контроле. Ты хочешь держать меня на мушке? Черта с два! Я сама по себе — гуляю, где вздумается, и делаю, что пожелаю. Сегодня я здесь, завтра — там…
— Ты москвичка?
— Сейчас — да.
— Не говори загадками!
— А ты не задавай тупых вопросов…
Синева, покрывающая ее веки, отливала лазурью. Краска ничуть не размазалась, губы все так же блестели кармином. На проколотом пупке — пирсинг: золотая змейка, кусающая свой хвост.
— Знак бесконечности, — прошептал Ренат и поцеловал змейку, потом пупок, потом поднялся выше, к двум совершенным округлостям с маленькими розовыми сосками.
— Где ты живешь? — спросил он, отрываясь от нее.
— В центре. Из моих окон видна река…
— Кто твои родители?
— Папа — дипломат, а мама — артистка Большого театра, — улыбнулась Соня. — Доволен?
— Ты врешь!
— Все врут… и ты в том числе. Та женщина, которая закатила скандал, годится тебе в матери. А ты с ней спишь! Ради чего? Она тебя содержит?
— Зоя старше на несколько лет, но…
— Содержит, — безжалостно заключила Соня. — И не оправдывайся!
— Не собираюсь, — оскорбился Ренат. — Это мое личное дело.
Она промолчала. Светлые волосы с огненно-рыжими прядями сияющим нимбом окружали ее лицо. На чертах лежала печать тайны и невинности, скрывающая безнадежный изъян. Соня состояла из крайностей, между которыми гудело высокое напряжение. Любая оплошность грозила гибелью. Ренат так явно это почувствовал, что невольно отстранился.
— Что с тобой? — чутко отреагировала Соня. — Обиделся?
— На обиженных воду возят…
Она встрепенулась, приподнялась и обрушилась на него вихрем смеха и щекочущих ласк. Ренат обнимал ее стан, вдыхал ее запах, — мускус и левкой с примесью… серы. Он ужаснулся, замирая от восторга и ощущая во всем теле любовный жар…
* * *
— Я привез их из Сьерра-Леоне, — сказал Берт, любуясь игрой камней.
Эти слова прозвучали музыкой для ушей Ларисы. Наверное, так называется крутой заграничный курорт. От Эдика ничего подобного не услышишь. Тот говорит о цене на пломбировочный материал, жалуется на больных, критикует главврача, коммунальщиков и клянет общественный транспорт. Иное дело Берт…
Сьерра-Леоне!.. Мальдивы!.. Французская Ривьера!.. Гавайские острова!.. Видать, он везде побывал. Жил на широкую ногу, ни в чем себе не отказывал. Не то что она: весь отпуск кормила мошкару, грела воду в тазике и питалась всухомятку.
Лариса плохо учила географию в школе. Ей было невдомек, что Сьерра-Леоне — не курорт, а маленькая африканская страна, которую раздирают междоусобицы. В сельве прячутся мятежники, готовые в любой момент ворваться в столицу и устроить перестрелку. А правительственные войска и миротворцы ООН пытаются поддерживать хоть какой-то порядок. В довершение ко всему этому с недавних пор в Сьерра-Леоне свирепствует вирус Эбола.
Лариса не смотрела новости, не читала газет, не интересовалась политикой. Она создала свой собственный мир, где суровую прозу жизни заменила иллюзорная безопасность. А чтобы еще сильнее углубиться в иллюзии, она вступила в клуб Вернера.
— Что это за камни?
— Угадай с трех раз, — усмехнулся Берт.
Лариса, затаив дыхание, рассматривала брошь. Она не хотела попасть впросак и напрягла память. Редкие походы по ювелирным салонам не дали ей необходимого опыта, который она бы с блеском продемонстрировала. Ярко-желтый цвет и крупные размеры камней смущали ее. Должно быть, это цирконий. Если вообще не стразы.
— Цирконий? — несмело предположила она.
— Холодно…
— Ну, тогда… кварц?
— Еще холоднее!
— Сваровски, — отважилась заявить она. — Сейчас это в моде.
— Арктика! — засмеялся Берт. — Северный полюс!
Лариса покраснела и развела руками. Ее запас знаний по минералогии был исчерпан. На простую бижутерию брошка не походила.
— Ты меня заморозила. Неужели я рискнул бы подарить женщине Сваровски? Это дурной тон, милая. Сдаешься?
— Ага, — кивнула Лариса. — Сдаюсь.
— Это бриллианты…
— Что?
— Брюлики, Лара. Редкостного канареечного оттенка. Их добывают в Африке. Оправа из платины, как в лучших домах.
Лариса не могла ни поверить ему, ни возразить. Первое было невозможно, второе обидело бы Берта. Будь эти камни бриллиантами, они стоили бы кучу денег. Подарить такое богатство первой встречной по меньшей мере неразумно. А Берт далеко не глуп.
— Да ладно…
— Сомневаешься? — нахмурился он. — Думаешь, я хвастун и пустобрех?
— Нет, нет… но…
— Это — бриллианты! Мамой клянусь!
Речь Берта являла собой смесь благопристойного языка и уличного жаргона. Это нравилось и пугало.
— Брошь досталась мне по случаю. Я чудом провез ее через границу!
— Ты занимаешься… контрабандой?
— Почему бы нет!
Лариса полагала, что, получив в подарок бриллианты, она будет на седьмом небе от счастья. А когда ее мечта осуществилась, ей стало страшно. Пусть бы Берт разыграл ее, подсунув вместо баснословно дорогой вещи подделку, — ей было бы спокойнее.
— Ты зря волнуешься, Лара. Камни чистые. Крови на них нет.
— К-крови?..
— Говорю же, они достались мне по случаю. Только не спрашивай, что за случай. Все равно не скажу.
Лариса уставилась на брошь, как завороженная. Оставалось гадать, сколько стоит эта вещица.
— Разве бриллианты бывают желтыми?
— Редко, но бывают, — кивнул Берт. — Хочешь проверить их подлинность? У меня есть знакомый ювелир… Хотя нет! Мой знакомый не годится. Нужен твой. Верно? Ты подумай, а я закажу устриц. Хочешь устриц?
— Нет.
Лариса не понимала, как можно есть такую гадость. Вся эта сцена в ресторане напоминала ей кадры из авантюрного фильма. Блеск желтых камней тревожил ее, ставил в тупик. Что, если брошь в самом деле бриллиантовая? Как быть? Принять подарок? Отказаться? Она не могла прийти к оптимальному решению.
