Книга Реквием в Брансвик-гарденс, страница 73. Автор книги Энн Перри

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Реквием в Брансвик-гарденс»

Cтраница 73

– Но ты сказал их! – обвинительным тоном проговорила его супруга, уже не громко, но очень спокойно, с обидой и раздражением. – Ты хотел, чтобы я узнала о том, что Доминик совершил насколько мерзкий, не подлежащий забвению поступок.

Это было правдой. Томас хотел, чтобы она узнала это. Он хотел разбить то ложное, идеализированное представление, которое составилось у нее о Кордэ, чтобы увидела его таким, каким приходится видеть этого человека ему, Питту: настоящим, недалеким, эгоистичным, томимым виной… но надолго ли? Достаточно для того, чтобы перемениться… или же нет?

Грейси опустила поднос на стол. Она была похожа на испуганного ребенка. Другого дома, кроме этого, девушка не знала и потому терпеть не могла редко случавшихся в нем ссор.

Шарлотта повернулась к ней:

– Спасибо. Пожалуйста, разлей чай. Увы, мы получили довольно неприятные известия о моем зяте, мистере Кордэ. Надеюсь, эти новости не верны, однако как знать…

– Ох, – пискнула горничная. – Простите.

Хозяйка попыталась улыбнуться девушке:

– На самом деле мне не стоило так расстраиваться. Я довольно давно знаю его, и подобные вести не должны бы удивлять меня.

Она проследила за тем, как Грейси разливает чай, и после недолгой нерешительности подала чашку Томасу.

– Спасибо, – поблагодарил тот.

Поставив чашку рядом с Шарлоттой, служанка вышла.

– Ты, я думаю, считаешь, что он был отцом ребенка Юнити и убил ее, потому что она занялась шантажом, – без обиняков заявила миссис Питт.

– Знаешь что, ты не имеешь права так говорить, – возразил суперинтендант, ошеломленный этим несправедливым наветом. – Я не делал подобных выводов. У меня нет доказательств, указывающих на то, кто из них убил Юнити, как нет и надежды получить какие-либо практические свидетельства самого преступления. Все, что я могу сделать, – это побольше узнать о каждом из них и надеяться на то, что вскроется обстоятельство, которое докажет чью-то вину или оправдает одного из них. Чего ты от меня хочешь… чтобы я заранее оправдал Доминика?

Его жена отвернулась:

– Нет, конечно нет. Я сержусь не на то, что ты узнал все это, но из-за того, что тебе это приятно. Я хочу другого, хочу, чтобы ты чувствовал себя столь же несчастным, как и я сама.

Шарлотта распрямилась и стала спиной к нему напротив темного окна.

Понимая, что она имеет в виду, полицейский ощутил некоторую отстраненность; и все же мрачный и холодный голосок в его душе твердил, что будет доволен, если убийцей окажется Доминик.

Спал Томас очень скверно и проснулся поздно. Спустившись вниз, он застал в кухне Телмана, попивающего чай и занятого разговором с Грейси. Заметив вошедшего начальника, инспектор, чуть покраснев, вскочил.

– Ешь спокойно, – распорядился Томас. – Я не намерен выходить из дома без завтрака. А где миссис Питт?

– Наверху, сэр, – ответила служанка, не отводя от него глаз. – Перебирает простыни.

– Понятно. Спасибо. – Хозяин дома сел за кухонный стол.

Положив ему овсянки, Грейси поставила на огонь сковородку для копченой рыбы. Томас хотел сказать девушке что-нибудь утешительное, уверить ее, что эта размолвка не затянется надолго, однако так и не смог придумать ничего подходящего. Даже после того, как через полчаса оставил дом, так и не поднявшись наверх, чтобы переговорить с Шарлоттой.

Он отослал Телмана изучать все, что можно найти о прошлом Мэлори Парментера, о его переходе в католичество, a также о его личных привычках и знакомствах.

Сам же суперинтендант обратился к исследованию прошлого Юнити Беллвуд и провел безрадостную субботу, нарушая отдых людей, более тесно знакомых с нею. Получив ее предыдущий адрес от Рэмси Парментера, он направился к дому в Блумсбери, находившемуся менее чем в пятнадцати минутах от его собственного жилья. Томас шел быстро, широким шагом, не обращая внимания на соседей, погруженный в собственный гнев и несчастье.

В доме, куда он пришел, царил дух, не столь уж отличный от того, который присутствовал в Мейда-Вейл. Здесь также были развешаны на стенах картины, а в шкафах и на столах стопками стояли книги – все дышало преднамеренно подчеркнутой индивидуальностью. Его без любезностей встретил бородатый мужчина лет примерно пятидесяти, признавший, что, да, Юнити Беллвуд проживала здесь три или четыре месяца назад, после чего отправилась в какое-то неведомое ему место.

– Как долго она здесь жила? – спросил Питт. Он не собирался допустить, чтобы от него отделались как от досадного недоразумения, портящего тихое субботнее утро, когда люди отдыхают и не желают якшаться с незнакомцами.

– Два года, – ответил мужчина. – Она занимала комнаты наверху. Теперь их сдали милой молодой паре из Лестершира. Обратно сдать их ей невозможно, а других у меня нет.

Он бросил на полицейского задиристый взгляд. Отношение этого человека к Юнити было очевидно.

Томас прессовал его до тех пор, пока тот не взорвался, a потом отправился расспрашивать остальных жильцов дома, формируя в своих мыслях образ Юнити, не слишком много добавлявший к тому, что он уже знал. Несмотря на выдающиеся академические успехи, ее надменность и неистовый характер вызывали в людях двойственное отношение. Ею восхищались настолько бурно, что видели в ее смерти личную и общую утрату. Она демонстрировала великую отвагу в борьбе со всякого рода угнетением, ханжеством и фанатизмом, с узколобыми и несправедливыми законами и прочими налагаемыми на разум ограничениями, которые стремятся подавить чувства и ограничить подлинную свободу мысли и идей. Питт угадывал в этом образе отголоски стремления Морган к благородной и свободной любви.

Ненавидевшие ее завидовали и боялись. Да, были люди, которые боялись ее. Мисс Беллвуд разрушала то, что они знали. Она угрожала их душевному миру и будоражила их разум.

Из рассказов тех, кто восхищался ею, и тех, кто ее презирал, равным образом следовали постоянное стремление к манипуляции людьми, стремление к власти и желание пользоваться ею ради самой власти.

Суперинтендант вел свое расследование до темноты. Спина его болела, и он чувствовал страшную усталость и голод, однако ему удалось обнаружить лишь немногое из того, о чем он не мог бы догадаться. Больше тянуть с возвращением домой было невозможно. Питт прошел по Говер-стрит, миновал перекресток Фрэнсис-стрит и Торрингтон-плейс… Ноги его уже ныли. Быть может, поэтому он шел все медленнее?

Легкая дымка окружала в сыром воздухе тонкий новый полумесяц, повисший над голыми ветвями деревьев. Возможно, заморозки еще не закончились… Что сказать Шарлотте? Сегодня утром она была настолько сердита, что даже отказалась сойти вниз, для того лишь, чтобы не говорить с ним.

Неужели она настолько симпатизирует Кордэ… даже теперь? Доминик был частью ее прошлого, которого Питт никогда с нею не разделит, ибо все это произошло до его знакомства с Шарлоттой. Кордэ был частью той жизни, для которой она была рождена, жизни, не испытывающей недостатка в деньгах и прекрасных платьях, не ношенных до нее тетей Веспасией или подаренных Эмили. Жизни, включавшей приемы и танцы, суаре, театр и собственный выезд вместо кеба в тех редких случаях, когда оставляешь дом. Жизни в модных кругах, не требовавшей пояснений и не заставлявшей скрывать тот факт, что твой муж собственным трудом зарабатывает на жизнь, а в твоем доме живет всего одна служанка и нет мужской прислуги. Жизни в мире досуга. Но и жизни в мире праздности, мире поиска мелких занятий, для того только, чтобы заполнить ими свой день и вечером ощутить недовольство собой. Даже Доминик устал от такой жизни и со страстью обратился к делу трудному и способному занять всю его жизнь. Именно это и восхищало в нем Шарлотту – не симпатичное лицо, не личное обаяние или общественное положение. У него не было общественного положения.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация