Книга Спокойной ночи, крошка, страница 64. Автор книги Дороти Кумсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Спокойной ночи, крошка»

Cтраница 64

Погладив распашонки, я сложила их в сумку для пеленания и принялась укладывать туда другие вещи. Этой сумки не хватило, поэтому я достала свою сумку для пикников. Это была сумка от знаменитого модельера. Самая дорогая вещь, которую я когда-либо покупала. Она стоила дороже моей машины. Я копила деньги несколько лет, чтобы приобрести это произведение дизайнерского искусства.

Я сложила все остальное туда. Мне это казалось подходящим. Держать напоминание о самом драгоценном, чего у меня никогда не будет, в самой дорогой вещи, которая у меня есть.

После этого я осмелилась подняться на чердак — там было темно и страшно — и спрятала сумки там. С глаз долой… Но не из сердца.

Он всегда будет в моем сердце.

Глава 32

Я очутилась в Брайтоне.

Мне пришлось уехать, потому что я не могла сделать это в Лондоне, в городе, где я жила. Я не могла представить себе, что мне придется ходить по этим улицам, зная… Или даже смотреть на схему станций метро и видеть название места, где…

Поэтому мне следовало сделать это не в Лондоне, а где-то за городом.

Два раза в жизни я боялась, что забеременею (каждый раз из-за порвавшегося презерватива). И оба раза я не сомневалась в том, что сделаю, если забеременею. Мне было трудно думать об этом, но оба этих раза я знала, что не смогу стать матерью. Не смогу справиться. Оба раза все обошлось.

Теперь же все было иначе. И не только потому, что я и в самом деле оказалась беременна.

Я заказала номер в гостинице на пару недель после… после того, как я сделаю это. Мне понадобится время, чтобы побыть в одиночестве. Каждый год, даже когда я встречалась с Кейтом, я ехала к морю одна. Иногда это было спонтанное решение — я просыпалась утром и понимала, что мне нужно уехать. Оказаться подальше от Лондона. Тогда я одевалась, садилась в поезд до Брайтона и вскоре уже гуляла по пляжу, вдыхала соленый воздух, слушала рокот волн, ощущала гальку под ногами. Возвращаясь домой вечером, я обычно чувствовала себя намного спокойнее. Будто я контролировала свою жизнь. И на время могла отдалиться от нее.

Теперь же я воспользовалась этим шестидневным отпуском, чтобы…

Я договорилась о приеме у врача, едва приехав туда. Через два дня все будет сделано. Все будет сделано, и мне останется лишь сидеть на берегу и смотреть на море. Мне хотелось забыть обо всем, успокоиться. Я смогу собраться с мыслями, прийти в себя. И только тогда вернусь в Лондон. Вернусь к работе. Вернусь в свою квартиру. Вернусь к нормальной жизни.

Гостиница — четырехзведочная, как они сказали, — была ужасная. В туристической фирме мне показали фотографии старинного изысканного здания, овеянного аурой древности. Но я оказалась в комнате, где обои отходили от стен, оконные рамы прогнили, замки проржавели и ужасно сквозило. В душе не было горячей воды, по телевизору транслировались всего три канала — можно было доплатить и получить канал с порно. Красный ковер на полу протерся, в него въелась пыль. Но все эти проблемы забывались, когда я смотрела в окно на море. Я лежала на кровати, не обращая внимания на подозрительного вида пятна на покрывале, и смотрела, как бьются о берег волны. Мне вдруг вспомнилось, что Мэл всегда верил в то, что умрет в море. Штормовой ночью. У него не было никаких причин так думать, да он и сам не мог объяснить, почему это вдруг окажется ночью в открытом море, но Мэл непоколебимо верил в это. И ему не нужно было убеждать себя. Мэл знал, что так и будет. Несмотря на то что он смеялся над моими суевериями, от этой мысли он никогда не отрекался.

Я увидела, что на лавочке рядом с автобусной остановкой (стекло помутнело от морской соли) сидит какой-то старичок. Ветер, завывая, трепал его седые волосы и бежевую куртку, бил его в лицо. Но мужчина сидел неподвижно. Его руки, сжатые в кулаки, покоились на коленях. Старик смотрел на море, не обращая внимания на разбушевавшуюся стихию.

«Что с вами приключилось? — мысленно спросила я. — Почему вы сидите здесь один? Почему вам нет дела до того, что происходит вокруг?»

Конечно же, он мне не ответил.

Я посмотрела на горизонт, на серое море, покрытое белой пеной. Волны поднимались и падали в битве, в которой никто не мог победить.

Я опустила голову и вдруг поняла, что моя ладонь лежит на животе. Кожа была упругой и теплой, я чувствовала, как курсирует кровь под моими пальцами. Стефани и Мэл часто касались моего живота, а я этого не делала. Я знала, что важно не прикасаться к ребенку, не признавать его, не привязываться к нему, ведь он не принадлежит мне. Если я позволю себе полюбить малыша, то как отдам его после родов?

Теперь же я прикасалась к нему. А через два дня…

Моя ладонь еще лежала на теплой коже, как вдруг я почувствовала… движение. Едва заметное, едва уловимое, но движение.

Я отдернула руку, и эмоции, скрывавшиеся в самой глубине моей души, рванулись к поверхности, распутывая тугой клубок боли.

«Я беременна. Беременна от Мальволио. От мужчины, которого я так любила когда-то. От моей первой любви».

Это был не чей-то там ребенок. Не мужчины, с которым я встречалась всего пару недель. Не Кейта, с которым я рассталась. Это был ребенок Мальволио. Я знала этого человека всю жизнь. Если бы мы были честны друг с другом, это был бы наш ребенок. Ребенок, которому суждено родиться в нашем браке.

Но Мэлу не нужен этот ребенок. И я сейчас не собиралась рожать. Да, мне уже не шестнадцать, но я одна. Я двадцатидевятилетний подросток, вот кто я. И я даже не занималась сексом, чтобы забеременеть. Я не могла родить ребенка. Я не могла сама поставить ребенка на ноги.

Но в то же время я не могла потерять ту частичку Мальволио, что у меня осталась.

Я вновь положила ладонь на живот.

Почувствовала движение — легкое, едва заметное. Будто бабочка взмахнула крыльями.

У меня из глаз потекли слезы. Я ждала еще одного движения. Только один разик, и я перестану делать это. Я вновь почувствую отчуждение.

Мне нужно закончить аспирантуру. Дописать диссертацию. Отправиться в кругосветное путешествие.

Я не могла. Не могла завести ребенка.

Не могла. Вот и все. Не могла.

Глава 33

К тому моменту, как должен был родиться ребенок — эта дата, будто клеймо, отпечаталась в моем сознании,Мэл полностью отстранился от меня.

И он все время плакал. Пусть я и не видела слез, я замечала, что в его глазах плещется печаль. Его слезы не были видны миру, но в глубине души он рыдал.

Я хотела помочь ему, но он не подпускал меня к себе. Он плакал, оставаясь наедине с собой, запершись в комнате, которая должна была стать детской. Он спал, повернувшись ко мне спиной, и мне казалось, что в такие мгновения он словно стена, отделяющая меня от мира. Он говорил со мной, но его слова были пусты, в его фразах больше не было особого смысла. Раньше, когда он говорил со мной, я чувствовала его любовь ко мне в каждом его слове. Теперь же мы разговаривали лишь потому, что были вынуждены делать это. Его слова стали тусклыми, в них не осталось смысла. Его горе было столь велико, столь невероятно огромно, что он тонул в нем. Он плавал в этом штормовом море горя и не знал, где берег. Волны накрывали его одна за другой, и он не мог выплыть на сушу. Каждый день его все больше затягивало в глубь, все дальше от поверхности. Все дальше от жизни. Все дальше от меня. Он цеплялся за чувство утраты, как за спасательный круг, а все остальное больше не имело значения. Я хотела взять его за руку, хотела, чтобы мы вместе добрались до берега. Чтобы он вновь стал собой. Хотела залечить его раны, помочь ему исцелиться.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация