– Как это мало? Красивая стая птиц летит над деревней. Садится на церковь вся подсвеченная. Каково?
– Таково. А там их ребята из рогаток постреляют или из духовок. Лучше пусть уж дома сидят. А что ты там про жуков говорил, милок?
– А то и говорил, что цесарки колорадских жуков едят.
– Сами?
– Конечно, сами. Ходят и едят, ходят и едят.
Возможность кормить цесарок колорадскими жуками сильно прельщала бабушек.
– А почём возьмёшь за курёночка?
– Нипочём не возьму. Так отдам, в подарок к Восьмому марта.
– Восьмое марта уже кончилось. Хватился, Николаич!
– А мы за будущий год засчитаем.
В общем, убедил я бабушек. Осталось только достать цесарочьи яйца.
В этом, как всегда, помогло моё знаменитое писательское имя. Я позвонил в Загорск на птичью фабрику:
– Здравствуйте, это Эдуард Успенский говорит.
– Здравствуйте.
– Вы меня знаете?
– Не знаем. А кто вы?
– Я писатель.
– Всё равно не знаем.
– А «Радионяню» знаете?
– Не знаем.
– А Чебурашку знаете?
– Чебурашку знаем.
– Это я его придумал.
– Теперь знаем.
– Скажите, можно к вам приехать?
– Конечно, можно.
И я поехал на фабрику. Меня очень ласково приняли в конторе. Спросили, зачем мне понадобилась их фабрика.
– Хочу цесарок вырастить. Хочу бабушкам помочь.
Спросили, не могу ли я выступить перед сотрудниками и детьми.
– Могу выступить, конечно.
И мы договорились, что мне дадут сотню цесарочьих яиц, а я выступлю перед ребятами.
Потом мне дали белый халат, целлофановые бахилы, что-то очень похожее на облегчённый противогаз и повели на фабрику.
Фабрика напоминала куриный концлагерь. Несколько длиннющих бараков, параллельных друг другу, а в бараках длиннющие клетки. И куры… куры… куры… куры… до горизонта.
Через несколько дней я удачно выступил перед ребятами и получил в своё распоряжение сотню цесарочьих яиц.
Я уложил их в пластмассовые секторы инкубатора и запустил машину у себя дома на Клязьме.
Цесарки выводились без проблем. До сих пор я с радостью вспоминаю, как весёлые цесарочьи ребята разбивают скорлупу и практически выпрыгивают из яиц.
Скорлупа у цесарочьих яиц очень твёрдая, и разбить её и вылезти наружу могут только по-настоящему крепкие цесарята.
Когда мне давали яйца цесарок, служащие птицефабрики говорили мне:
– У них выводимость семьдесят процентов.
У меня, кажется, вывелись все сто. И счастливый и довольный, я повёз цыплят-спасателей в село Троицкое под Переславль.
Там я разделил цыплят на десятки и торжественно стал разносить по деревне.
– Евдокия Павловна, это вам.
– Ой, какие они маленькие! Давай, пересыпай их в лукошко.
– Татьяна Семёновна, а это вам.
– Куда ж я их дену, их мои куры заклюют. Разве что в ящик из-под телевизора.
– А что, хорошая мысль, Татьяна Семёновна. Можно и в ящик.
Так что я пристроил всех цесарок в хорошие дома и руки и стал ждать победного результата.
Победного результата я не дождался. Дело в том, что я не учёл одного обстоятельства. Чтобы цесарки ели колорадского жука, их надо было натаскивать на это. Надо было сначала собирать этих жуков с картошки, перемешивать с куриной едой и приучать к ним птенцов.
Так что мои цесарки, будучи колорадски неграмотными, просто гуляли по картошке и иногда летали по селу отдельными стаями.
Летали они недолго. Цесарки несут небольшие яйца и не часто. Бабушки не собирались их кормить, а наоборот, сами их съели.
Факир не был пьян, но фокус всё равно не удался.
Но я не падал духом. Тут как раз случилась оказия. Мой друг Виктор Демахин возвращался из Голландии. Я прошу его по телефону:
– Ради бога, загляни в город Амеронген, там живёт врач Томас Бесхоп, у него есть свой куриный домик на участке, там замечательные курицы живут. Возьми у него два десятка яиц для меня.
Я звоню Бесхопу, он всё понимает и готовит для Виктора упаковку с яйцами. Виктор по дороге в аэропорт забирает эту коробку и везёт в Москву.
Я его предупредил:
– Только не давай её просвечивать на границе. Зародыши могут погибнуть.
В то время ещё не было таких дотошных просвечиваний в аэропортах, как сейчас, и Виктор благополучно миновал две границы.
Выводить цыплят в России – хлопотное и рискованное дело. Проблема в том, что в любом сельском месте в любую секунду, без всякого предупреждения, могут выключить ток. И надо тащить инкубатор в машину и быстро ехать в тот район, где ток ещё выключить не успели.
Инкубатор с импортными яйцами тихо и уютно работал на моём столе. День работал, два работал, а на третий прибежала моя дочь в панике:
– Папа, свет вырубили.
Стали звонить на энергоузел:
– Что случилось? Когда поправите?
– Что случилось – неизвестно. Когда поправим – не знаем.
Срочно забираю инкубатор в машину, затыкаю специальное вентиляционное отверстие и еду в Москву, в городскую квартиру – спасать выводок.
Моя городская квартира становится центром выводки цыплят. Все люди, которые приходят ко мне по работе или просто в гости, первым делом спрашивают:
– Что это у вас на столе?
– Инкубатор.
– Для чего?
– Я цыплят вывожу.
– Каких цыплят?
– Голландских.
