Брысь не стал спорить, но не из-за страха перед грозой (после пережитых в войну бомбежек гнев природы был храброму коту нипочем, почти…), а из-за логичности рассуждений друга-философа.
– Разворачиваемся! – крикнул он Ретивой Пегги, и лошадка понеслась назад, вздрагивая от ужаса, когда почерневшее небо освещалось зловещими вспышками, после которых неминуемо следовал грохот, словно от привычного мира отлетали гигантские куски и ударялись о что-то очень твердое! Еще чуть-чуть, и тяжеленный кусок упадет прямо на них и раздавит! Никогда раньше ей не приходилось переживать грозу вне стен родного каретного сарая, и бедная Пегги начинала жалеть, что ввязалась в авантюру, недавно казавшуюся веселым приключением!
Мнения Рыжего никто не услышал. Впрочем, он его и не высказал – как только раздались раскаты грома, бывший эрмик спрятался на дне экипажа и накрылся подушкой, стянутой с сиденья.
Первые тяжелые капли застали компанию у въезда в постоялый двор, и Пегги поспешила под навес, где уже испуганно жались друг к другу не расседланные кони гвардейцев. Ее пассажиры юркнули под карету и сбились в разноцветную кучку…
* * *
Миледи осторожно продвигалась вдоль дороги, по-прежнему оставаясь в тени деревьев. Впереди ждал открытый участок, и спасительные кущи сменятся луговой травой, а из укрытий останутся разве что стога сена.
Где-то вдалеке, хотя все слышнее, гремела гроза, и следовало поторопиться, чтобы ливень не застиг без крыши над головой.
Ближайшим постоялым двором была «Старая мельница», где она оставила свою Шарлотту. В надежде, что Рошфор с отрядом находится дальше, чем можно ожидать, всадница выехала из дубравы и пустила лошадь галопом.
Если бы орлы и ястребы не испугались непогоды, то полюбовались бы удивительной по красоте картиной: хрупкая наездница в развевающейся накидке низко пригнулась к конской шее; золотые кудри растрепались; шляпа с пером не улетала только благодаря лентам, крепко завязанным под изящным подбородком, а над всадницей нависло почти такое же черное, как ее костюм, небо, когда молнии не освещали его голубым и оранжевым светом…
* * *
– Что так взволновало пса? – спросил Арамис, заметив, как Мартин остановился, задрал голову и принялся жадно втягивать ноздрями воздух.
– Наверное, он чувствует приближение ненастья! Смотрите, как потемнело! – воскликнул Портос, который, к слову сказать, очень боялся грозы. Еще с самого детства, когда однажды прямо на его глазах молния угодила в старый каштан и тот, вспыхнув огромным факелом, за считанные секунды превратился в обугленную головешку.
Мартин, разумеется, давно слышал громовые раскаты и видел отблески далеких вспышек и мрачные тучи, что неслись прямо на них. Но беспокоило его совсем другое: среди разнообразных запахов, витающих над пыльной дорогой, он уловил не просто знакомые, а… родные! Троих котов, которые в отсутствие Саши, мамы Лины и папы Николая Павловича составляли всю его семью! Ну конечно, если не считать Атоса и Гримо…
Глава пятьдесят восемь. Затишье перед бурей
Атос был мрачнее грозовых туч. Загадочное исчезновение «леди Винтер», ее неожиданное великодушие не давали ему покоя, как и возможность засады на пути в Париж. Его терзала тревога за боевых товарищей, к которым он привык относиться как к младшим братьям и так же сильно их любил, готовый в любую минуту пролить за них кровь.
Теперь друзей стало больше… Мушкетер оглянулся на пса. Тот бодро бежал следом и выглядел радостно возбужденным, и даже высунутый язык никак не походил на признак усталости. На сердце сразу потеплело, и Атос улыбнулся в ответ на преданный взгляд темно-карих собачьих глаз.
С тех пор, как пес внезапно возник в его жизни, возвращение домой перестало быть унылой привычкой. А необходимость заботиться о ком-то, кроме слуги, отвлекла от вина, которым он последние годы глушил тоску о несбывшемся семейном счастье.
Атос нащупал ключ, что носил на шее вместе с распятием. Раньше он каждый вечер открывал им ларец «с тайнами прошлого», непонятно зачем мучая себя разглядыванием золотистого локона и перечитыванием «показаний» лилльского палача. Пес нарушил многолетний ритуал, будто намеренно отвлекая разными веселыми шалостями: то подушку притащит и примется потрошить прямо у него на виду, смешно чихая от набивающихся в нос пуха и перьев, то начнет примеряться к резным ножкам стола… Хотя уже не щенок и совсем не глуп!
Когда он так же внезапно исчез, как и появился, мушкетер места себе не находил и даже побил Гримо, который оказался ни в чем не виноват! Хвостатые ангелы-хранители сами решили, кому больше нужна защита и помощь крепких клыков! Недавняя бурная встреча с лихвой окупила три дня разлуки, и, если бы не тяжелые раздумья о том, что ждет впереди, Атос чувствовал бы себя почти счастливым!
Кони, которые поначалу увязались за ними, испугались ненастья и умчались. Скорее всего, в свою конюшню на ближайший постоялый двор. Да и всадникам не мешало бы добраться до «Старой мельницы» раньше, чем синяя полоска неба над ними будет проглочена черной грозовой пастью.
– Друзья! Поезжайте вперед! Зачем мокнуть всем?! – крикнул Атос.
– Вот еще! – тут же возразил Портос, хотя втягивал голову в плечи при каждом громовом раскате и зажмуривался, когда небо рассекали огненные зигзаги.
– Один за всех! – весело воскликнул Арамис, стараясь отвлечь приятеля от мыслей о молниях (он знал о детских страхах богатыря).
– И все за одного! – вдруг раздался голос… Д’Артаньяна!
Гасконец гнал коня во весь опор и вскоре очутился рядом с удивленными мушкетерами.
– Что случилось? Где Констанция? – засыпали они вопросами своего молодого друга.
– С ней все в порядке! – успокоил юноша. – Я снабдил ее деньгами и письмом, где объяснил родителям все, что мог объяснить, и посадил в почтовый дилижанс.
– Но почему вы не поехали вместе?! – не отставали друзья.
– Потому что Атос прав! Это ловушка! Возница рассказал, что видел в одном из постоялых дворов отряд гвардейцев. Они следуют на север, хотя и не очень спешат, а возглавляет их вельможа со шрамом на виске!
– Граф Рошфор! – почти хором воскликнули мушкетеры и, не сговариваясь, схватились за эфесы шпаг, словно неприятель уже находился перед ними.
– Что ж! Нехорошо заставлять себя ждать! – решительно заявил Портос и собрался пришпорить коня, радуясь предстоящей схватке.
– Их девять человек, с графом! – предупредил Д’Артаньян.
«Или десять, с леди Винтер», – подумал Атос, но вслух сказал:
– Приятно, что кардинал высоко ценит наши заслуги! Однако нас всего четверо…
Мартин тут же возразил, обидевшись, что его не посчитали.
– Хорошо, хорошо! – согласился Атос. – Пятеро! Все равно маловато!
