– Где ты ее раздобыл? – поразился Брысь, боясь поверить негаданному счастью.
– В прихожей. Наверное, выкатилась из кармана Вовиной курточки, когда он ее сбросил. Не сомневайтесь, пузырек тот же, хоть и с новой крышкой!
– Но здесь так мало эликсира! – разочарованно протянул Рыжий.
А мудрый Савельич добавил:
– Или одному на подольше, или всем, но на короткий миг…
Брысь оглядел друзей и… положил правую переднюю лапу на левую. Его боевые товарищи торжественно повторили заученный мушкетерский жест.
– Один за всех!
– И все за одного!
Глава шестьдесят шестая. Законы чести
Сигнал, который подала Пегги, разбудил не только Лорда, но и выставленную Рошфором охрану, а уж она подняла по тревоге остальных гвардейцев. Солдаты быстро заняли удобные позиции, тем более, во дворе было где укрыться: ураган разметал пустые винные бочки, опрокинул на бок телегу, обрушил на землю искореженные листы кровельного железа, и это не считая вывороченных с корнем деревьев и кустов.
Никакого боя не предвиделось – ухлопали бы на месте ничего не подозревающую четверку из мушкетов и дело с концом! Однако хитрому гасконцу удалось повернуть все так, что хорошо организованная засада закончилась поединками на шпагах. Конечно, не совсем честных, учитывая почти двукратное превосходство солдат кардинала, но, тем не менее, вместо выстрелов двор «Старой мельницы» наполнился звоном стали и вскриками раненых.
Миледи наблюдала за сражением из-за старой шелковицы, растущей за плетеной изгородью и устоявшей во время бури. Широкий ствол и густые, унизанные крупными черными ягодами ветви надежно закрывали ее от посторонних взглядов. Впрочем, дерущимся было некогда глазеть по сторонам.
В руках белокурая красавица держала заряженную пистоль и уже несколько раз поднимала её, прицеливаясь то в одного, то в другого противника графа де Ла Фер, и снова опускала, не решаясь произвести выстрел. И не столько потому, что боялась попасть в мушкетера, сколько из-за уверенности, что благородный Атос не одобрил бы подобного вмешательства: пусть он сражался левой рукой, пусть на него наседали сразу двое гвардейцев, но законы чести священны и он сам не выстрелил бы в неприятеля, вооруженного лишь клинком и шпагой…
Белоснежные рубашки Портоса и Арамиса уже окрасились кровью, а их мужественные лица побледнели. Атос тоже морщился от боли, но продолжал умело отражать выпады. Юный гасконец бился отчаянно, быстрый и ловкий, как молодой леопард. Но силы мушкетеров были на исходе, а потому они все реже увертывались от уколов острой сталью, а их ответные атаки становились все слабее.
Конечно, и среди солдат кардинала имелись раненые, но все они держались на ногах и, разумеется, не испытывали такой усталости, как их противники, ведь нападать вдвоем, а то и втроем на одного куда легче, чем отбиваться в одиночку!
И вот, когда победа казалась Рошфору и его гвардейцам почти в кармане, произошло непредвиденное: во двор «Старой мельницы» со свирепым лаем ворвались две огромные собаки, и в серой с «мраморными» разводами граф с изумлением признал дога своего патрона. Следом за ними, высоко взбрыкивая копытами, неслась пегая лошадка в компании с тремя котами, тоже настроенными отнюдь не на мирные переговоры.
Ситуация мгновенно переменилась, и верные его высокопреосвященству солдаты тут же припомнили рассказы товарищей. Тогда они потешались над их бесславным бегством, но теперь, угодив в похожие обстоятельства, уже не считали зазорным покинуть поле битвы. В конце концов, бравых гвардейцев никто не предупреждал, что придется воевать с разъяренными животными!
Прикрывая руками кто лицо, а кто другую, не менее важную часть тела, недавние почти победители бросились врассыпную. Пегги удалось осуществить мечту и лягнуть напоследок одного из убегавших, а Лорду – оторвать кусок ткани от чьих-то штанов или камзола – он впопыхах не разобрался, лязгая зубами направо и налево. Теперь он с гордостью демонстрировал лошадке добытый в бою лоскут, стараясь не вспоминать о том клочке черного шелка, который очутился у него в пасти из-за минутной слабости (ну, испугался урагана, разве не с каждым мог случиться подобный конфуз?!).
Счастливый Брысь повис на Д’Артаньяне, обхватив юношу лапами за шею и жалея лишь о том, что гвардейцы, в силу полного незнания кошачье-собачьего языка, не расслышали их грозного предупреждения: «Мы имеем честь атаковать вас!» и, наверное, думают, что питомцы мушкетеров нарушили дуэльные законы. Впрочем, солдаты кардинала сами действовали не по правилам, так что поделом!
Портос, забыв о ранении, прижимал к себе пушистого любимца, которого уже не чаял увидеть, и так расчувствовался, что пустил слезинку, но Рыжий тут же слизнул соленое выражение богатырской признательности.
Обычно сдержанный Савельич громко тарахтел Арамису в самое ухо, радуясь последней возможности (эликсира-то больше не осталось!) побыть с настоящим, а не книжным мушкетером, а тот ласково гладил кота по черной спинке, не догадываясь о близкой разлуке. Будущий богослов не переставал удивляться превратностям судьбы и все больше склонялся к мысли, что пришла пора сменить голубой плащ на сутану.
Мартин самозабвенно вылизывал Атоса, не давая тому раскрыть рот и поблагодарить четырехлапого друга.
Никто не понял, откуда прозвучал выстрел… Не сразу увидели, кого он поразил… Как и того, кто выстрелил в ответ…
Глава шестьдесят седьмая. Вопросы без ответов
Все взоры обратились к старой шелковице, где быстро рассеивалось облачко порохового дыма. Туда же посмотрел и Рошфор, единственный из всего отряда гвардейцев, кто остался во дворе, хотя молниеносное нападение серо-белого питомца Д’Артаньяна заставило его прекратить поединок и укрыться за углом дома. На лице графа отразилось изумление.
– Ми-ле-ди… – почему-то шепотом и по слогам произнес он, упал на колени и, не меняя удивленного выражения, завалился на бок. В его правой руке была пистоль, но пальцы, ставшие вдруг непослушными, разжались, более не в силах удерживать оружие. Сорочка, уже и так давно не белоснежная, стремительно окрашивалась в рубиново-красный.
– Д’Артаньян, вы не ранены? – взволнованно вскричал Атос, поняв, что первый из двух выстрелов произвел Рошфор.
– Нет, – растерянно пробормотал кадет, ощупывая себя, – только порезы, да и те неглубокие.
– А чья это кровь? – указал Арамис на алое пятно на груди гасконца.
Д’Артаньян скосил глаза на перепачканную рубашку.
– Никто не видел моего кота? – спохватился он, озираясь по сторонам.
Но бесследно исчез не только его ангел-хранитель, но и хвостатые друзья мушкетеров. Только огромный серый в разводах дог да пегая лошадка сиротливо стояли неподалеку, наблюдая за происходящим.
