– Поднимайся! В музей пора!
Покинуть привычное место обитания вот так с бухты-барахты, без длительной предварительной подготовки?! Савельич воспротивился:
– Давай в следующий раз! Я заранее высплюсь, а то сейчас глаза слипаются!
Кот-философ не хотел сознаваться, что трусит. Однако Брысь не отступал, расписывая красоту и мягкость бархатных диванов, на которых можно будет поспать и в Эрмитаже, когда надоест любоваться шедеврами! Слова он подкрепил делом – спихнул приятеля на землю.
Савельич тяжко вздохнул и поплелся за неугомонным другом, проклиная себя, что днем поддался минутной слабости и не отверг предложенную экскурсию. Просто при солнечном свете выход за решетку Летнего сада не казался таким страшным, как сейчас, когда из-за облаков, хитро прищурившись, выглядывала красноватая луна, словно предупреждала о грядущих неприятностях!
О них же красноречиво говорили жалостливые интонации напутственных слов, которыми эрмики провожали компаньонов в путь.
Брысь постарался свести знакомство Савельича с дворцовыми мышеловами к минимуму, чтобы какое-нибудь неосторожное высказывание не заставило его приятеля удрать. И так пришлось всю дорогу тащить упирающегося философа чуть ли не за хвост!
Не давая Савельичу времени на разглядывание подвала и расшаркивание с постояльцами, Брысь тянул его к лестнице, ведущей на первый этаж.
Часы в комнате охраны пробили полночь.
Бом-бом-бом-бом… С каждым ударом лапы экскурсантов все больше походили на ватные, пока на верхней ступеньке не подогнулись совсем: у Брыся – от страха перед возможной встречей с бестелесными привидениями, у Савельича – от нехороших предчувствий.
Они, как говорится, не обманули…
Глава третья.
Суета вокруг мумии
Какое-то время друзья сидели на верхней площадке чугунной лестницы и прислушивались. Ничего подозрительного не происходило, и Брысь воспрял духом, надеясь, что приятель не успел заметить его страха.
– Савельич, а как выглядит музейная сигнализация?
У эрмиков он спросить об этом постеснялся – боялся показаться невежественным. А сейчас вдруг задумался, почему ночью по залам могут ходить только привидения и насколько коты на них похожи?
– Откуда мне знать, я в музее первый раз!
– А как ты думаешь, мы достаточно бестелесны?
Савельич окинул друга скептическим взглядом.
– Я вполне, а вот ты вряд ли.
Брысь обиделся – за прошедшие несколько дней ему пришлось столько пережить, что он наверняка сбросил пару килограммов. Кстати, для часто путешествующего кота совсем не лишних!
– На всякий случай ничего не трогай! А главное, не залезай ни в какие отверстия, чтобы не провалиться в другую эпоху! – все еще дуясь, дал он совет менее опытному компаньону.
Тот хотел вернуться в Летний сад невредимым, а потому и без всяких предупреждений не собирался совать свой нос, куда не следует. Тем более что там, где они очутились, все экспонаты были надежно укрыты за стеклянными витринами, которые тянулись вдоль стен огромного помещения с потолком, украшенным гипсовыми полуарками.
– По-моему, мы в зале Древнего Египта, – прошептал начитанный Савельич.
Через небольшие полукруглые окна, расположенные высоко вверху, за перемещениями друзей следила Луна, выстилая на мозаичном полу голубоватую дорожку. В ее холодном свете странные каменные фигуры отбрасывали причудливые тени и казались живыми.
– А должны были оказаться в Главном Буфете Дворца!
Савельич строго взглянул на приятеля:
– Ты опять о еде?! Посмотри – этим саркофагам несколько тысяч лет! Интересно, в них остались мумии?
Брысь, стараясь держаться поближе к знатоку древностей, боязливо поинтересовался, что это такое.
– А вот что! – Савельич указал на один из стеклянных ящиков.
Лучше бы он этого не делал!
При виде обтянутого темно-коричневой морщинистой кожей человеческого скелета Брысь кинулся наутек, ударился об один из каменных постаментов и уронил стоявшую на нем статуэтку древнеегипетской жрицы.
В ту же секунду музейную тишину разорвал жуткий вой, и у экскурсантов, никогда не слышавших звука сигнализации (конечно, если не считать автомобильной, частенько будоражащей спящий город), шерсть не просто встала дыбом, но чуть не осыпалась, как ржавые иголки с посленовогодних елок, заполняющих январские помойки и мешающих охотиться на крыс.
Вскоре раздался топот ног. Духи так шуметь не могли, а это означало, что приближалась потревоженная охрана. Друзья опомнились и юркнули за портьеру, служившую фоном для злосчастного экспоната.
Зал наполнился светом и голосами:
– Вижу только одну упавшую фигурку! А ты?
– Вроде бы все в порядке.
– Кто-то же ее уронил!
– На всякий случай, посмотри за шторами!
Приятели не стали дожидаться, когда их обнаружат, и бросились вон из зала.
Вдогонку им полетел смех:
– Ну вот! Сегодня нам предстоит веселенькое дежурство!
Спрятавшись за одной из беломраморных колонн, незадачливые посетители ночного Эрмитажа наконец-то отдышались.
– Из-за тебя не увидел главную достопримечательность – статую фараона Аменемхета Третьего!
– Амене-кого? И вообще, кто там лежал?
– Жрец, которого похоронили в десятом веке до нашей эры! Кстати, из котов древние египтяне тоже делали такие штуки!
– Зачем?!
– Ну, они верили, что когда-нибудь душа снова захочет вернуться в тело, и пытались его сохранить.
– Хочешь сказать, что тот в стеклянном ящике может еще понадобиться своей душе? – Брысь представил себе оживающую мумию, и его всего передернуло, а нос из мокрого и холодного стал сухим и горячим.
За высокими окнами проносились редкие автомобили, выхватывая фарами рельефные мышцы мраморных силачей. Луна переместилась вслед за друзьями и, отражаясь в многочисленных зеркалах, наполнила все пространство фосфоресцирующим светом. С потолка на крошечные фигурки равнодушно взирали боги Олимпа.
Савельич собирался вернуться в зал Древнего Египта, когда вызванная ими суматоха уляжется (его очень заинтересовали маленькие гробики для насекомых, которые он успел заметить на полках), но теперь восторженно замер перед лестницей удивительной красоты. Раньше он видел ее только на картинках, и в натуральную величину она совершенно потрясла его воображение!
– Парадная или Иорданская лестница, еще один шедевр Растрелли! – Савельич даже встал на задние лапы, а передние сложил, словно в молитве.
