– Мадам не может вас принять сегодня.
– А завтра сможет?
– И завтра не сможет.
– А когда?
– Боюсь, месье, что никогда.
– Почему?
– Мадам нелюдима, месье.
– Не могли бы вы оказать мне услугу?
– Я попытаюсь, месье.
– Не могли бы вы от моего имени поцеловать мадам?
– Боюсь, это ей не понравится, месье.
Я с этим согласился и пошел к машине, где Пьер встретил меня с понимающим вздохом:
– Не пустила?
– Не пустила.
– Не огорчайся, не ты первый. Что будешь делать?
– Попробую завтра еще.
– А это верно. Сан-Антонио говорил: «С первого раза тебя примут только в публичном доме». Я тут рядом знаю один городок. Там местное красное…
Потом спохватился:
– Выключи записывающий аппарат.
* * *
Я сидел в своем номере и размышлял. Лиза могла меня не вспомнить. Лонов. Эжен. Как ей напомнить о себе? Песталоцци. А почему нет? И я взял перо. Точнее, фирменный карандаш отеля, и дальше, как у Пушкина: рука потянулась к перу, перо – к бумаге. Через пару часов я прочел написанное и остался доволен.
Утром за завтраком распорядился:
– Мне нужен лист очень хорошей бумаги.
– Будет сделано, – по-военному отрапортовали оба моих верных спутника.
И меньше чем через час я сидел у себя в номере и аккуратно записал то, что сочинил ночью.
Когда-то мы неверных жен пороли,
Теперь наш брат разжалован в пажи.
Но грянет гром, мы восстановим роли,
И будет не хватать сукна для паранджи.
Во власти баба – капитан без лоций,
Что не по ней, так сразу в морду – хрясть.
Сто раз был прав великий Песталоцци,
Когда сказал, что дамам лучше прясть!
* * *
И снова дорога. Рене вчера весь вечер говорил по телефону со своей Ани и теперь рассказывал:
– Я ей сказал, что мы едем на ферму, где разводят динозавров, и пообещал привезти ей маленького динозаврика. Спросил, какого она хочет: с хвостом или без хвоста. А она на меня: «Ты с ума сошел! При твоей зарплате мы можем позволить себе только кошку. И та помрет от недоедания».
После Сан-Сельв мы снова повернули направо и снова остановились около старинных ворот.
– Смелее, Эжен, – напутствовал меня Рене. – В случае чего зови нас на помощь.
Я снова поднялся по лестнице, позвонил. Вышел тот же тип, что и вчера, в том же сюртуке.
– Передайте мадам этот листок. И скажите, что я жду.
– Я это сделаю, месье.
И так же, как вчера, величественно удалился.
Ждал я недолго. Дверь открылась, и снова появилось существо в сюртуке.
– Мадам вас ждет.
145. Тайны замка Лизы
Меня ввели в зал, исторической достопримечательностью которого могло служить наличие большого количества дверей и ламп на тумбочках.
Лиза стояла возле большого, в четверть стены, окна. На ней было нелепое платье в обтяжку и туфли на высоких каблуках. Она как-то обветшала: и фигурой, и лицом.
– А я вчера не догадалась, что это ты. Как я выгляжу? Я изменилась? Конечно. Ну и ладно.
Она закрыла штору у окна. Стало темно. Она подошла к ближайшей к окну лампе, пыталась зажечь. Безуспешно. Поочередно обошла пять ламп. С тем же результатом.
– Когда строили замок, еще не изобрели электричества, – предположил я.
Она вернулась к окну, отодвинула штору.
– Это хорошо, что ты появился. У меня к тебе есть дело. Точнее, мне нужен совет. Ты не подскажешь, как мне убить мужа?
Это было неожиданно.
– Я не специалист. Лучше купить десяток полицейских романов, там описаны разные способы.
– Способы, способы… Как ты меня нашел?
Я не знал, какого века замок, и решил рискнуть:
– Разве ты не знаешь, что в замке, где ты живешь, останавливался Песталоцци?
– А кто здесь не останавливался! Может быть, твой дегенерат Песталоцци тоже. Дегенераты. Дегенераты. В мире много дегенератов. И ты дегенерат.
Я попытался возразить, она не дала:
– Только дегенерат может искать дом, где два века назад жил другой дегенерат. Ну и что из того, что он здесь жил? Все дегенераты, а главный дегенерат – мой супруг.
– И поэтому ты его хочешь…
– А что мне делать?!
Она дернула за шнурок, и появился тип, похожий на беззубую рыбу. Она повернулась ко мне:
– Кофе? Виски?
– Если можно, кофе.
– Два кофе, – распорядилась она. – К обеду тебя не оставляю. Потому как, если ты увидишь моего супруга, ты его тут же задушишь. Любой нормальный человек, едва его увидит, сразу хочет удушить.
– Но ведь ты сама хотела…
Она снова меня прервала:
– Все не так просто, Евгений. Существует проблема наследства.
– Земли, замок.
– Земли – это кусок реки, к которой нельзя подойти на пять шагов. Она воняет, и там жабы. А то, что ты назвал замком, – до первого сильного ветра. Но продать реально, дегенератов много, могут и купить. Только хороших денег не дадут. Есть еще чековая книжка. Там есть кое-что. А сколько, не знаю. Он жадный и дегенерат.
– Он знает, что ты его – как бы сказать правильнее – не любишь?
– Знает.
– И не боится?
– Он уверен, что мне это невыгодно, так как после его смерти мне почти ничего не достанется. Ты не можешь себе представить, сколько у него прямых наследников! Одних внуков тридцать пять. Четырнадцать детей от шести жен. Он размножался, как кролик. Представляешь, сорок восемь прямых наследников, и я сорок девятая!
– Значит, душить его не надо?
– Надо.
– Но…
– Скажи, Евгений, я дура?
– Нет.
– Сначала я хотела собрать здесь всех родственников. Подложить пару авиационных бомб. И грохнуть. Но потом придумала… Тебя интересуют нравы крупно-копытных в экваториальном лесу?
– Нет. Нисколько.
– А моего дегенерата интересуют. Любит он диких африканских животных. Когда еще свободно передвигался, раз в год ездил на сафари. А теперь смотрит про них фильмы… Так я подобрала литературу про зебр. Фильмы, рисунки. Заказала даже несколько рисунков в постмодерне.
– Зачем?
