Кики сидела за столиком и пила кофе.
– Ты положил туда свой сверток?
– Да, но я заходил туда не только за этим. Ну-ка, скажи, что думают американка, немка, итальянка и француженка, если их друг заходит в банк.
Кики думала недолго:
– Американка не обращает внимания, это у них в порядке вещей. Немка удовлетворена: он откладывает деньги на свадьбу. Итальянка уверена, что он пошел грабить банк, и, убежденная в том, что у нее скоро появятся деньги, идет покупать туфли своему младшему брату.
– А француженка?
– У француженок редко бывают друзья, которые заскакивают в банк.
– Это как раз тот редкий случай. Смотри.
Я вынул из кармана чековую книжку и выписал чек на двадцать пять тысяч франков на имя Анжелики Дижон. Конечно, я мог бы выписать его и раньше, но будет лучше, если Кики решит, что именно из-за этого я не простился с ней утром и довел до банка.
Официант принес кофе.
– Это я заказала для тебя.
– Спасибо, Кики. Спасибо тебе за все.
– Ты к нам еще приедешь?
Я пожал плечами:
– Не знаю.
– Не хочешь сфотографироваться на память?
Я застыл с чашкой в руках. Кики захохотала:
– Ну, конечно! Агент ноль-ноль-семь фотографий не оставляет. А напрасно! Смотри, что я нарисовала, пока ты ходил в банк.
И протянула мне бумажную салфетку. На ней был изображен я, в полный рост и до того похожий на оригинал, что я не удержался:
– Ты молодец!
– Ты забыл, что я художница. Смотри еще.
Она протянула другую салфетку. И снова я, но только бегающий по крыше.
– Тебе понравилось?
– Честно говоря, мне бы не хотелось… – начал я, но Кики меня прервала.
– Ладно, ладно. Я все понимаю. Мои родители голосовали за Марше.
Она аккуратно разорвала оба рисунка. Потом взяла меню и на обратной стороне что-то рисовала с пару минут. Потом протянула мне:
– Это тебе на память.
На рисунке была она, веселая, с горящими глазами и полуоткрытым ртом, распущенные волосы закрывали часть лица.
– Спасибо, Кики.
– Я не подписала рисунок. Знаешь, почему?
– Нет.
– Потому что если ты приглядишься к волосам, то заметишь там цифры. И прочтешь номер моего телефона. Если я когда-нибудь выйду замуж на президента Колумбии, в Онфлере все равно будут знать, как меня найти.
Она встала.
– Не забудь расплатиться.
Она чмокнула меня в щеку и весело побежала к выходу:
– До встречи не знаю где!
Потом я встал, расплатился, вышел из кафе, которое, оказывается, называлось «До новых встреч», – уж не намек ли? – и двинулся в направлении советского представительства.
43. Банк «Люмме и Корпкс»
– Да, проблемы на границе могут быть, – согласился Карпов, наш сотрудник в представительстве. – На диппаспорт они ставят отметку о прилете. Поэтому вам лучше улетать по общегражданскому.
Я тоже так думал. Вчера, пересекая границу, я мог предъявить свой дипломатический паспорт, и у меня была бы отметка о въезде в Швейцарию, но обошлись без этого. Может быть, даже к лучшему. Свиссы могли бы сообщить французам, что хорошо известный им субъект покинул Францию в сопровождении дамы на машине с номером, зарегистрированным в Онфлере. И это на следующий день после загадочного убийства там человека, которого они давно подозревают в сотрудничестве с русскими.
– У вас в общегражданском паспорте нет штампа о въезде в Швейцарию, но, если вы въезжаете на машине, штамп в паспорт они ставят не всегда.
Это я знал.
Потом я поднялся на этаж выше и написал короткую телеграмму:
«Задание выполнил. Возвращаюсь в Москву».
Лонов.
Я уже собирался выйти из представительства, как Карпов догнал меня:
– Простите, не вы сегодня были в банке «Люмме и Корпкс»?
А вот это уже непонятно.
– Звонят из банка. Они ищут человека в сером костюме, который был у них сегодня. Имени они не знают, но им показалось, что это русский.
– Что они хотят?
– Произошла какая-то ошибка, и они просят, чтобы этот человек зашел к ним на десять минут.
– Да, это я.
– Что им сказать? Вы предпочтете…
– Скажите, что я зайду к ним через час.
Скрывать посещение банка не имело смысла, ничего противозаконного я не совершал. Кроме того, если они вычислили меня в представительстве, найдут и в аэропорту.
Через десять минут я снова входил в здание банка. Клерк узнал меня.
– Извините за беспокойство. Не могли бы вы пройти на второй этаж? Вас примет господин Моска.
Моска. Тот самый, о котором говорил мне в сауне Вербин. Недооценил я банк «Люмме и Корпкс». Недооценил и своего начальника, пославшего меня в баню к Вербину.
Моска оказался худым высоким субъектом с широким ртом. Увидев меня, он рассыпался в извинениях.
– Простите нас за беспокойство. Небольшое недоразумение. В ближайшие дни предстоит ремонт помещений банка, и сейфы будут на некоторое время перемещены в наш офис в Базеле. Это ненадолго. Всего на одну-две недели. Поэтому нужно переложить содержимое вашего кейса в другой, специально предназначенный для перевозки. Разумеется, если вам понадобится ваш кейс во время ремонта, мы вам его доставим сюда, но через пять часов после запроса.
Он продолжал излучать улыбку:
– Очень хорошо, что мы вас нашли. Господин Руссо сказал мне, что вы русский, и я позвонил в представительство. Я правильно сделал?
– Да. Спасибо.
Потом он посерьезнел:
– Конечно, господин Руссо узнал вас… но… Для того, чтобы открыть ваш сейф, мне нужно, чтобы вы сказали номер.
– Нет ничего проще.
Я протянул бумажку с номером.
Худой субъект снова засиял.
– Вот и прекрасно.
Мы с ним спустились в отделение для хранения ценных предметов.
Он достал мой кейс, потом принес другой, по виду не очень отличающийся от моего, только длиннее. Открыл мой кейс. Я вынул оттуда статуэтку.
– Не правда ли, красивая? – спросил я.
– О да, – Моска вежливо улыбнулся.
Теперь надо проверить, не подсунули ли они чего лишнего внутрь. Я отвинтил голову Гоголю: там по-прежнему лежали бумаги. Я их вынул, сделал вид, что просматриваю, потом снова положил внутрь статуэтки.
