Второй вариант. Клеопатра Ильинична не совсем обычный современный человек. Мое воображение рисовало мне неисправимую идеалистку. Ей должно было быть нестерпимым владение чужой вещью. Следовательно, ее волновали другие вопросы. Во-первых, кому принадлежал рисунок и, во-вторых, как он попал в ее дом. Куда должна послать письма Манечка в этом случае? Ответы можно было бы с легкостью получить от самой Манечки. Но кто это, и где ее искать?
Я снова уткнулась в стариковские каракули, однако углубиться в вожделенное чтение мне не пришлось. Резкий оглушительный звук, похожий на гудок старинного автомобильного клаксона, заставил меня подскочить. Так я впервые услышала, как звонит в моем новом старом доме входной звонок, и поторопилась открыть дверь.
– Здравствуйте, – передо мной стоял нотариус. Его усталое лицо было бесстрастным. – Я пришел узнать, не решили ли Вы еще продавать ваш дом.
Я была настолько потрясена неожиданностью предложения, что не нашлась, что ответить.
– У меня есть прекрасный покупатель. Вы обязательно должны обдумать это предложение. Никто не даст Вам больше за Вашу развалину. Но он требует оформить сделку срочно.
– Вы настолько заинтересованы, что пришли ко мне вместо того, чтобы просто позвонить по телефону?
– Не скрою. Он обещал мне неплохие проценты.
– Но я не думала продавать дом!
– Я знаю. Поэтому и не советовал ему приходить к Вам лично. И не прошу Вас дать мне ответ немедленно. Подумайте.
И он начал описывать мне радужные перспективы моей жизни в новой замечательной квартире, которую я приобрету на деньги, вырученные за старую развалину без удобств. Сумма была внушительной, мой собеседник – логичен и очень убедителен. Но зачем за такую неадекватную сумму покупать мою «развалину без удобств»? Это имело бы смысл только в том случае, если бы под моим домом был обнаружен нефтеносный шельф. Другие причины приобретать дом в голову не приходили. А значит, все было не так просто. И мой дом хранил еще много загадок, которые просто требовали моего внимания.
Я пообещала нотариусу подумать. Это был единственный способ быстро от него избавиться, но как только дверь за ним захлопнулась, твердо решила: если я буду продавать этот дом, то только тогда, когда сама этого захочу. А пока у меня такого желания не было.
– Мы еще нужны друг другу, правда мой милый дом? – спросила я куда-то в глубину комнаты. И оттуда что-то утвердительно скрипнуло в ответ.
Убежавший труп и внезапно объявившийся претендент на дом настолько озадачили меня, что позднее возвращение Яшки прошло почти незамеченным. Меня хватило только на один вопрос, который гвоздем сидел в моей голове в данный момент.
– Слушай, Яшка, а ты знал Маню, ученицу Клеопатры Ильиничны?
Яшка почему-то позеленел, отрицательно затряс головой и исчез за дверью своей комнаты. Удивляться Яшкиному поведению у меня уже сил не хватило. Я просто кивнула в ответ и тоже поплелась спать. Голова была тяжелой, в висках пульсировала боль. Я улеглась на свое скрипучее ложе, положила под подушку толстую тетрадь в твердом переплете и закрыла глаза в надежде хотя бы пол ночи поспать без пиратских сновидений. Утром все станет на свои места.
И все-таки, труп существовал или это всего лишь глюк?
* * *
Кажется, наконец, судьба улыбнулась ему. После того, как он захватил своей небольшой эскадрой два английских фрегата и подарил их королю Франции, к нему, наконец, перестали относиться свысока. Он был принят при дворе и сам король лично возвел его во французское дворянство. Подарок короля – золотая шпага с надписью «Победителю моря – Людовик ХVI» – приятно холодила бедро, и, в довершение его триумфа во время вечернего спектакля в опере на голову простого корсара был возложен золотой лавровый венок. Он закрыл глаза, вспоминая томные взгляды красавиц-фрейлин королевы, когда он рассказывал о своей полной приключений жизни пирата. Эти кокетки умели кружить голову: утонченной беседой, умело подчеркнутыми прелестями, изящными манерами. Не то, что пуританки на его родине, в вечно темных одеждах и глуповатых старушечьих чепчиках, с постными лицами и ханжескими разговорами о пользе честного труда и благочестии. Он сладко потянулся, вспоминая горячие ночи в предместье Парижа. Можно было бы продолжать такую жизнь еще долго, но проблема состояла в том, что ему не хватает чего-то, возможно, ощущения риска и ликования победы. Он с удивлением понял, что именно это пьянящее чувство опасности и было его основной страстью. А вовсе не почести, не чувство удовлетворенной мести… Что ж, нужно будет над этим подумать, но не сейчас. Сейчас его ждет женщина. Не куртизанка, не дешевая продажная женщина, к обществу которых он привык в своей бродяжнической жизни, а настоящая аристократка. Отношения с ней похожи на хороший морской бой. Тот же риск, тот же вызов и то же счастье победы. И пока ее любовь улыбается ему, он повременит с отъездом…
– Ну, рассказывай! – подлетела ко мне Верочка, как только я утром переступила порог своей комнаты.
– О чем? – не сразу поняла я, но тут же заметила скромно преклоненную над бумагами голову Володьки. Ага, информация о моем африканском романе с Артемьевым уже распространилась по отделу. Оставалось только надеяться, что она еще не просочилась сквозь толстые двери кабинета Данила Антоновича.
Однако мои надежды осыпались, даже не успев расцвести. Дверь в кабинет шефа отворилась.
– Марина! – послышался его голос – Зайдите ко мне, пожалуйста.
– Большое спасибо, Володенька! – от звука моего зловещего шепота Володька еще ниже склонился над чертежами – Пока меня с вами не будет, подумай на досуге, где еще мне искать работу.
И я гордо скрылась в кабинете моего шефа, готовая отразить любой упрек по поводу своего фривольного поведения с клиентом. Я ожидала ледяного приема, но меня встретил усталый, даже немного печальный взгляд серых глаз. Он попросил меня присесть и заговорил спокойным обыденным голосом.
– Марина, я хотел бы поговорить о проекте. У Вас уже есть какие-то мысли по этому поводу?
Мысли? Мысли были, но они не имели ничего общего с проектом. Его вопрос застал меня врасплох. Готовых ответов в голове не было. За эти три дня у меня не нашлось времени для проекта. Я срочно начала импровизировать, но экспромт получался не очень удачным, слишком большое влияние его присутствие оказывало на мою способность соображать. Однако шеф внимательно слушал этот детский лепет и кивал головой. После того, как звук моего голоса смущенно растаял в тишине кабинета, Данил Антонович пригласил меня сесть за стол.
– Давай вместе подумаем над этим эскизом.
И мы склонились над чертежами. Шеф оказался волшебником. Мои скороспелые нечеткие идеи под его руководством быстро приобретали вполне определенные очертания. Он незаметно руководил моим творческим процессом. И его внимание настолько вдохновило меня, что вскоре я полностью сконцентрировалась на проекте.
Не знаю, сколько благословенного времени прошло в совместном творчестве – счастливые часов не наблюдают. Но, к сожалению, все когда-нибудь кончается. Когда основные наброски были сделаны, мой шеф собрал их в папку и достал из стола дополнительные листы с какими-то расчетами.
