– И вы вернули то, что она у вас украла? – я представила себе разгромленную комнату Риты. Похоже, они это что-то не нашли.
– Ты что-то об этом знаешь? – его глаза в эту минуту вдруг утратили свою обычную мягкость и стали совсем другими, пронзительными. И хотя на лице не дрогнул ни один мимический мускул, оно изменилось. Мой шеф, как будто снял маску доброго дядюшки, под которой оказался жесткий и властный мафиози.
– Смотря, что вы ищете.
– Шеф, прибыла упаковка. Не хотите взглянуть? – заглянул в дверь приятель «вампира», которого я уже видела у двери Ритулиной конспиративной квартиры. Георгий Сергеевич быстро посмотрел на меня.
– Подумай, стоит ли со мной играть. Можешь окончить, как твоя подруга.
– А есть альтернатива?
– Да. Можно умереть быстро и безболезненно. А пока посиди в подсобке, подумай, – он обратился к своему помощнику – свяжи ее, но не трогай, – и быстро вышел.
Все происходило, как в бездарном боевике. Я была водворена в темную кладовую и крепко привязана к стулу. За дверью раздавались какие-то шорохи и тихий разговор, слова которого мне были не слышны. Зато мысли мои беспорядочные и отчаянные звучали в голове так громко, что их, наверное, хорошо слышали за дверью. Спасения не было. Через несколько десятков минут я буду под завязку накачана наркотиками и, возможно, после кошмарных мучений мертва. «Господи!» – впервые в своей жизни обратилась я к Спасителю. – Избавь меня от твоих поклонников!»
В процессе горячего взывания я чуть не пропустила легкий поворот ключа в двери кладовой. Тонкая полоска света осветила мое лицо, не давая мне рассмотреть того, кто проскользнул внутрь.
– Полинка! – услышала я шепот со знакомым прибалтийским акцентом – Это ты? Наверное, новичкам везет не только в азартных играх. Моя просьба была услышана Всевышним.
– Ммм. – промычала я заклеенным липкой лентой ртом.
Обладатель шепота быстро развязал меня и резким рывком сорвал повязку с губ. Я едва сдержала крик.
– Больно? – участливо спросил мой освободитель. – Ничего. Некоторые женщины делают это каждую неделю.
Я открыла рот, чтобы возразить, но он вдруг наклонился и поцеловал меня в губы.
– Имею право, – нахально объяснил Гинтерас. – Я тебя нашел.
– Но мы еще не в безопасности.
– А ты обещаешь?
– Что?
– Поцелуй, если я тебя спасу?
– А иначе ты меня здесь бросишь? Ладно, включай скорость. С поцелуями потом разберемся.
Я быстро вскочила со стула, мы осторожно выскользнули из кладовой и тенью бросились к выходу. Внутри никого не было. Только на улице стоял миниван, и все трое моих похитителей о чем-то перешептывались. Рядом с миниваном находился небольшой контейнер, а рядом еще один точно такой же.
– Ага! – прошептал Гинтерас – Вот как они это делают.
Дверь, закрываясь, предательски скрипнула и их головы моментально повернулись к нам. Держась за руки, мы бросились бежать. Я чувствовала, что Гинтерас начинает кашлять и задыхаться. Он был еще очень болен.
– Не тормози! – прохрипел он, увидев, что я обернулась. Внезапно послышался легкий хлопок, и Гинтерас вдруг встал на одно колено. Он разжал руку. И я остановилась. Они его убили?
– Соять! – вдруг раздались голоса выбегающих из-за угла вооруженных людей – Всем!
Я опустилась на колени над лежащим моим другом. Как я могла когда-то подумать, что он наемный убийца!
– Эй! Ты живой? – прошептала я, наклоняясь над его ухом. Он пошевелился, а я внимательно рассматривала пробитую пулей его легкую не по сезону куртку. И впервые почувствовала что-то очень похожее на нежность…
– Ты обещала мне поцелуй, помнишь? – зашевелил он губами, не открывая глаз.
– А ты не говорил, что собираешься умирать, – я наклонилась и прикоснулась своими губами к его губам.
– Я и не собираюсь.
Я засмеялась и снова поцеловала его вполне искренне.
– Целоваться будете потом, – бодрые санитары подъехавшей машины скорой помощи, не особо церемонясь, взвалили моего спасителя на носилки и быстро погрузили внутрь.
– Я позвоню завтра, – улыбнулся тихо Гинтерас – Пока.
После отъезда «скорой» никого моя особа больше не интересовала. Мне оставалось только направиться на остановку маршрутного такси в надежде, что они еще работают в это время. Думать не хотелось, поэтому я отложила все размышления на утро.
Снова вторник
– Подожди! Не раздевайся. – остановил меня Костин голос, как только я вошла в наш офис.
– Что это? – мне сразу бросилась в глаза фотография Ритули в нашей комнате, аккуратно обведенная зеленой рамочкой.
– Ритка умерла, – обрушил на меня новость Костя.
– У тебя что, туши черной не было? – спросила я, не успев отреагировать на новость.
– Не понял.
– Траурная рамочка должна быть черной, а не цвета свежей травы.
– Черт! Я не обратил внимания. У меня голова совсем не работает…
В этот момент осознание случившегося с Ритулей с некоторым опозданием, наконец, накрыло мой мозг.
– Как умерла? Почему? – ноги у меня подкосились, и я без сил опустилась на стул. Мне, почему-то все время казалось, что все с ней будет хорошо.
– Передоз, – хмуро объяснил Костя.
– Это у тебя передоз, от рождения, – огрызнулась я, однако объяснять ситуацию не стала. – А откуда ты знаешь?
– Из больницы позвонили. А Георгия Сергеевича нет. Может, сходишь туда, узнаешь все? Если шеф придет, я ему все объясню.
Со вчерашнего вечера прихода шефа можно было не опасаться, но я ничего не сказала Косте. Пусть сам узнает. Просто согласно кивнула и отправилась в больницу.
Мысли о подруге, так глупо окончившей жизнь, наполняли меня горечью и праведным гневом. Кроме того, меня волновало состояние Гинтераса. Его вчерашнее поведение очень впечатляло. Вот, оказывается, где еще не выродились последние рыцари! А может, его состояние тоже гораздо тяжелее, чем мне показалось вчера? От этой мысли сердце болезненно сжалось, а ноги заработали с максимальной скоростью, на которую был способен мой организм.
Риты Борисовой в морге не оказалось. Это вселяло надежду. А вот Гинтераса я нашла легко. Он почему-то лежал в травматологии. С огнестрельным ранением? Я поторопилась в отделение Владимира Александровича. Моего рыцаря удалось обнаружить в первой же палате. Он лежал на кровати, сливаясь бледностью лица с белизной подушки, но его глаза искрились юмором. Он живо беседовал с черноволосой девушкой, сидевшей на его постели спиной ко мне.
– Раненым в бою героям слава! – подошла я к воркующей парочке.
