– Сразу к делу, – говорю я, заранее предупреждая попытки собеседника начать издалека.
Веденеев недобро улыбается.
– Говорили мне, что ты суров, но не думал, что настолько. Ну, хорошо. К делу, так, к делу. – Он бросает мимолетный взгляд на мой пояс, проверяя на всякий случай, безоружный ли я.
Я хмыкаю.
– Что смешного?
– Охрана у тебя, Андрей Павлович, ни к черту. Советую сменить тот мешок на входе, он при всем старании и желании защитить тебя не сможет. Или думаешь, безоружен – значит, безопасен?
Андрей Павлович немного бледнеет.
– Пойми, сдача оружия на входе – это формальность. А в твоих возможностях я и не сомневаюсь, иначе не просил бы прибыть на станцию. Дело важное, как раз по твою душу. Плачу прилично.
Жестом я предлагаю ему продолжать, а сам без приглашения плюхаюсь на стул. Ножки издают жалобный стон, качаются, но выдерживают столь невежливое обращение.
– На самом деле, там делов-то чуть. Единственная сложность – придется попутешествовать, но тебе ведь это не впервой.
Я поторапливаю:
– Поближе к сути. Куда? Когда? Что надо делать?
Андрей Павлович отвечает:
– Как раз собирался сказать. Путь твой лежит на юго-восток, есть там один небольшой городок, ну, или что там от него сейчас осталось. Называется Дзержинский. Слышал о таком? Вот тебе точные координаты, – на стол передо мной ложится автомобильная карта прошлого мира с отмеченным на ней красным кружком местом назначения.
– Что я должен там сделать?
– Я же говорил, взять документы, которые лежат в одном архиве. Адрес я тебе дам. Ничего сложного. Прибываешь в город, находишь архив, забираешь документы и возвращаешься. Непыльная работка. Заодно покатаешься. Берешься? Треть плачу сейчас, остальное по завершении, – сумма на слух звучит почти неприлично по метрошным меркам, но еще до того, как я ее слышу, я уже знаю ответ.
– По рукам.
Получив адрес, подробные инструкции, и, главное, аванс в небольшом вещмешке, я резко поднимаюсь на ноги, отчего Веденеев вздрагивает, и бросаю на прощание:
– До встречи.
Спину буравит острый взгляд Андрея Павловича, но вряд ли он сомневается в выборе исполнителя – моя репутация говорит сама за себя.
Народу на станции поубавилось. Я направляюсь к «герме». Справа среди колонн приютилась местная забегаловка, и впервые за пятнадцать лет у меня возникает желание пропустить стаканчик-другой. Но все же я прохожу мимо, прогоняя недобрые мысли. Там, за стойкой, замечаю Корниенко – перед ним мятая жестяная кружка, и он о чем-то треплется с огромным барменом. Вот парень бросает взгляд на меня, поспешно отводит его в сторону и шепчет что-то на ухо владельцу заведения. На мгновение наши с барменом взгляды пересекаются, после чего я теряю к обоим интерес.
Поверхность встречает меня настороженно. Вдали слышен вой – тоскливый, унылый, словно неведомый мне мут жалуется на свою судьбу. В воздухе – тихое шуршание крыльев. Летуны выходят на ночную охоту – этих лучше опасаться.
Идя на встречу, я оставил свой байк неподалеку – во дворах по улице Гурьянова, в ржавой «ракушке», удивительным образом уцелевшей за двадцать лет апокалипсиса. От слишком любопытных установил растяжку, но за время моего отсутствия таковых не нашлось. Осторожно снимаю ее, откатываю в сторону внушительный камень, которым подпер дверку гаража. Лязг проржавевшей двери разносится по округе. Надо торопиться, а то сейчас сюда сбегутся всякие твари. Пострелять из обреза и помахать топориком я всегда успею, незачем лишний раз расходовать силы – приберегу их для предстоящего путешествия. Завожу мотоцикл. Рычит и стрекочет движок, байк плюется дымом из выхлопных труб, и я выезжаю на заваленную хламом улицу.
В тот вечер меня и находят рейдеры. Меня все-таки выследили, а тесные улицы оказались на стороне преследующих. Я знаю, что за мою голову назначена приличная награда – для ясеневских рейдеров я словно кость в горле. Пули царапают мой шлем, дырявят багажник. Я поздно понимаю, что свернул в тупик. Жестокая схватка с рейдерами выходит короткой, двоих удается убить, еще один сбегает.
Тогда я решаю, что задание Веденеева немного подождет, тем более никаких сроков мне не ставили. Сейчас важнее сбить преследователей со следа, затаиться, переждать. И Москва – не самое подходящее для этого место. Байк, пустынные дороги, редкие заброшенные поселения, подвалы и подземные стоянки – вот что ждет меня в ближайшее время. Никакого плана, соображу по дороге. Главное – смотаться подальше, пока озлобленные рейдеры не вздернули меня на первом же уцелевшем фонарном столбе.
Через час, взяв все необходимое в дорогу из своего тайника, я, выбирая улицы посвободнее, поворачиваю на юг…
…Воспоминания отступают. Большой город остается позади. Документы из архива, так необходимые Веденееву, я беспрепятственно забираю – побудут пока у меня, а закину их Андрею Павловичу позже. Теперь соображаю, куда двигаться дальше. Надеюсь, у меня получилось побольше наследить, чтобы до рейдеров дошел слух, будто ненавистный им Байкер сбежал из города. До полного наступления ночи еще час с лишним, за это время можно покрыть немалое расстояние, а заночую в каком-нибудь строении, которых попадается немало на пути.
Луна, глядящая с неба, кажется потасканной и ободранной. В воздухе носится мошкара, издавая пронзительный писк, норовя то и дело залепить обзорное стекло шлема. Приходится двигаться медленно, отмахиваясь от надоедливых насекомых. Справа на западе расцветает небо, багряными сполохами окрашиваются тучные облака. Кроваво-красный закат бесподобен. Никогда не устану любоваться им. Если не обращать внимания на встречающиеся вдоль дороги обвалившиеся домики, покосившиеся плетни и поросшие высокой травой и редкими узловатыми деревьями поля, то здесь мало что изменилось. Дорога хоть и растрескалась, но вполне проходима, практически свободна от мусора, хлама и сгнивших машин. Продвигаться вперед мне не составляет большого труда, благо мой двухколесный товарищ пока не на пенсии, еще послужит мне. Приходится быть осторожным, но осторожность – не порок, а полезное качество. Я бы даже сказал, незаменимое, когда хочется жить.
Спустя час я притормаживаю у заброшенного склада. Придирчиво осматриваю помещение. На входной двери чудом сохранился металлический затвор – можно запереться изнутри. Но я на всякий случай устанавливаю пару растяжек и для пущей уверенности натягиваю перед дверью с внешней стороны тонкую проволоку с парой консервных банок, которые нашел неподалеку – послужит сигнализацией. Внутри не нахожу ничего полезного. Дозиметр молчит, и слава богу – искать в темноте новое укрытие не хотелось бы. В дальнем углу от двери обустраиваю себе нехитрое место для ночлега из ветоши и деревянных палет. Справа от себя кладу обрез и «ТТ», слева – свой любимый топорик, которым разнес уже не одну черепушку. Мне кажется, что я сегодня не смогу уснуть – мозг слишком возбужден новостью о том, что на меня охотятся рейдеры, а сердце предательски болит. Мысли жалящими пчелами неистово продолжают кусать изнутри. Ну, хоть немного отдохнет тело от дороги.
