Он снова в силе, и у Мистера нет больше никакого желания ему предъявлять. Теперь вор ищет милости у него… Тьфу на такие отношения!..
– Я подумаю.
Не хотел Матвей иметь никаких дел с этим флюгером, но, как ни крути, а Мистер сильная фигура на шахматной доске, и глупо жертвовать ею в угоду личным симпатиям. Хотя и свободу в ходах ему тоже давать нельзя. Если он согласен сидеть на коротком поводке, Матвей пойдет ему навстречу. Но не сейчас…
Двести тысяч долларов – деньги сумасшедшие. В стране кризис ликвидности, наличность на вес золота, но Гена мог позволить себе расстаться с такими деньгами.
– Здесь все. Как договаривались, – пристально глядя на собеседника, суровым голосом отчеканил он. И положил на стол набитый деньгами кейс.
– Нормально.
Горбыль даже не стал считать деньги. Мужик он крутой, возможности у него серьезные, и ему ничего не стоит наказать Гену за обман.
– Нормально? Это большие деньги, Леша. И если вдруг ты ничего не сможешь сделать… – Гена не договорил. А зачем угрожать Горбылю, если он сам все понимает?
Но угрозу все-таки обозначить нужно. Если надо будет, Гена спросит с Горбыля. Тем более решить с ним будет проще, чем с Матвеем. Горбыль на воле, «торпеду» в зону засылать не надо, можно просто своих пацанов зарядить.
А пацаны исполнят все с радостью. Это ведь их деньги ушли на Матвея из общей кассы. И с их полного согласия. А как же иначе? Мышьяка взорвали в машине, Клима с пацанами расстреляли, Афанаса отработал снайпер. Кто-то же должен за это спросить?
И еще с Пицундом хотелось бы поговорить, спросить у него, почему их развели как лохов. Но вор исчез из виду, за границей он сейчас. Вроде как на отдых уехал, а на самом деле на дно залег. Очко у него там играет – под музыку испанских цыган. Боится, что Матвей предъявит ему счет… А Матвей, увы, на это способен.
Ловко Матвей всех провел – позволил всем игрокам сесть за карточный стол и, когда они раскрыли свои карты, выложил свои козыря. Весь банк разом сорвал – под грохот взрывов и автоматных очередей. Такую волну в городе поднял, что никакой дурак теперь туда не сунется.
Все бы ничего, но Гена потерял с дюжину своих бойцов. И остался с носом. Обидно. До зубовного скрежета обидно.
Но вместе с тем и страшно. Не Гена задевал эту бучу с наездом на Матвея, и все же именно он спровоцировал ее. Это все из-за его нездоровой любви к Рите…
Дурак он, когда выпьет. Бешеный дурак. Любил он Риту, но это не мешало ему избивать ее. А тут еще эта ее любовь к Матвею. Одна эта мысль приводила Гену в бешенство.
Кроме того, он и Пицунда хорошо знал, и про Матвея, который заправлял Красносибирском, слышал… Уж не тот ли это Матвей? Он и вопросом задался, и человека своего в Красносибирск отправил. У Юрзика фотография Матвея была, из уголовного дела. По этому снимку он и «срисовал» Матвея, когда тот шел по вокзальному перрону. Случайно его встретил и опознал. И в какой поезд сел Матвей, выяснил.
В свою очередь, Гена связался с Пицундом, и тот велел ему выйти на ментов. И еще на Красносибирск нацелил. В обмен на свою лояльность, которая позволила Гене стать главным авторитетом в бригаде…
Как только Матвея закрыли, Пицунд перешел в наступление, и Гена бросил в бой своих бойцов… Он сам спровоцировал эту ситуацию, сам за это и поплатился. Но плакать он не станет. И прятаться тоже. Гена Крок никого не боится. И пусть Матвей вешается сам, если не хочет попасть на нож в своей зоне…
С Матвеем, считай, решено – можно ставить на нем крест. Но в то же время пора браться за себя и налаживать отношения с Ритой. Не дело это, ревновать ее до бешенства и бить, и насиловать. Наказывать нужно тех, кто ею пользовался. Матвей уже в прошлом, а его отец все еще в настоящем. Пора забивать этого старого, но жирного кабанчика. И выгоду он с этого поимеет, и за Риту отомстит…
Глава 19
Тепло в доме, уютно, комфортно. И Юля такая вся свежая, красивая. Нарядный халат на ней сидит, как выходное платье, волосы уложены, губы накрашены, запах дорогих духов. А в глазах растерянность и удивление.
– Ты?
– Я.
Матвей смотрел на нее с интересом и легкой снисходительной усмешкой. Да, он как снег на голову свалился, но это не смертельно… Юлю можно и по-другому наказать. Если она, конечно, виновата.
– Но ты же должен там быть… – Она обескураженно махнула рукой куда-то в сторону.
– А я здесь. Можешь звонить на «ноль два».
Повезло Матвею, его убежище из досок оказалось надежным, и сам груз прошел как по маслу, и Мистер не сдал его… На этот раз ему не пришлось плутать по тайге. В нескольких километрах от зоны его ждал вертолет…
– На «ноль два»? Зачем? – вытаращилась на него Юля.
– Я же беглый, я не должен гулять на свободе.
– Кто тебе такое сказал?
– Кто-то не просто сказал, кто-то еще и сделал. – Матвей пристально смотрел на нее.
Было время, когда он грешил на Юлю, но после того как Пицунд бросил на город все свои силы, подозрения на ее счет почти сошли на нет. И все-таки проверить надо… Да и соскучился он по женской ласке…
– О чем это ты?
– Помнишь, я в Москву уезжал, а ты мне в поезд позвонила?
– Когда ты в Москву уезжал? – Юля не играла, она действительно была удивлена.
– А когда меня менты взяли.
– Ты же в Хабаровск ездил.
– Да, но взяли меня в Казани.
– Значит, ты в Москву ехал?
– А кто-то знал, что я туда еду, и ментам позвонил.
– Ты думаешь, это я? – Юля в ужасе шарахнулась от него.
– Уже не думаю, – мотнул головой Матвей.
– А думал?
– Ну, были сомнения…
– Как ты мог!.. Да я ради тебя душу продам!..
Матвей усмехнулся, глядя на нее. Юля действительно была готова ради него на многое, но все-таки в ее голосе глухо звякнула фальшивая нотка.
– А есть спрос? Может, кто-то хотел тебя купить?
– Нет, никто…
– И ты верно меня ждала?
– Ну, не то чтобы ждала… – замялась она. И, немного подумав, выстрелила: – Но пока тебя не было, я ни с кем и ни разу!
– Почему? Почему, если ты меня не ждала?
– Нет, я знала, что ты когда-нибудь вернешься… – Она вдруг шагнула к Матвею, обвила руками его шею…
Он не стал ее отталкивать. Зачем? Может, и не любил он ее, но все же она очень хороша собой…
Снова ненастье в доме, опять Гена крепко под градусом. Сейчас он прицепится к чему-нибудь, грянет гром. С молнией. Сначала изобьет Риту, а потом изнасилует. Завтра утром он попросит прощения, пообещает больше не нажираться, она ему поверит… Заставит себя поверить. Потому что ничего другого не остается. Некуда ей бежать: Гена везде найдет, и только хуже будет…
