Однажды в субботу глава прокурорской службы обедал в своем клубе с судьей Королевского суда (суббота – один из двух дней в неделе, когда судья имеет возможность нормально поесть), и разговор у них зашел о неком мистере Дж. Г. Ридере, главе прокурорских ищеек.
– Он – способный работник, – хоть и с неохотой, признал главный прокурор, – но меня ужасно раздражает его шляпа. Еще господин… в свое время носил такую же. – Тут он назвал фамилию одного очень известного политика. – А уж черный сюртук его я просто видеть не могу. Люди, когда он заходит в кабинет, принимают его за коронера. И все же он – очень толковый человек. Но бакенбарды у него!.. Пакость самая настоящая. К тому же он производит такое впечатление, что, если бы я заговорил с ним грубо, он бы расплакался – нежная натура. Даже слишком нежная для нашей работы. Он перед посыльным извиняется каждый раз, когда вызывает его.
Судья, превосходно разбиравшийся в людях, сказал на это с холодной усмешкой:
– Судя по вашему описанию, это – потенциальный убийца.
Надо сказать, что его честь в своей несколько преувеличенной оценке был несправедлив к мистеру Дж. Г. Ридеру, поскольку мистер Ридер был способен нарушить закон… даже очень. В то же время у многих людей сложилось совершенно неверное представление о безобидности Дж. Г. Ридера как человека. Одним из них был некто Лью Коэль, который промышлял печатанием банковских билетов, но не брезговал и обычными квартирными кражами.
Люди, которые часто слышат в свой адрес угрозы, живут долго – истина избитая, но, как и все избитые истины, соответствует действительности. Уж сколько раз, спускаясь со свидетельской трибуны, мистер Дж. Г. Ридер ловил исполненный ненависти взгляд сидящего на скамье подсудимых и прислушивался с ленивым любопытством к разнообразным обещаниям относительно того, что произойдет с ним в самом ближайшем будущем. Дело в том, что он являлся одним их авторитетнейших знатоков всего, что касалось подделки банковских билетов, и уже многих «специалистов» он отправил на каторжные работы.
Мистер Ридер, сей безобидный человек, повидал на своем веку разных преступников: и таких, которые в бешенстве исходили пеной, и мертвенно-бледных, и пунцовых, он слышал их злобное завывание и проклятия. Случалось и так, что он встречал кого-то из них после их освобождения, и тогда они оказывались вполне дружелюбными людьми, которые немного стыдились и немного удивлялись своим почти забытым припадкам и страшным угрозам.
Однако, когда в начале 1914 г. Лью Коэль был приговорен к десяти годам, он не стал ни насылать на мистера Ридера проклятия, ни обещать вырвать сердце, легкие и прочие жизненно важные органы из его тщедушного тела. Лью всего лишь улыбнулся. На какой-то момент его глаза повстречались с глазами сыщика… У фальшивомонетчика глаза были бледно-голубыми, изучающими. В них не было ни ненависти, ни злости, только в них ясно читалось: «При первой же возможности я убью вас!»
Мистер Ридер увидел это и тяжело вздохнул, поскольку не любил неразберихи и обижался (насколько вообще мог на что-либо обижаться), когда на него возлагали личную ответственность за исполнение общественного долга.
Много лет прошло с тех пор, большие перемены произошли в судьбе мистера Ридера. Если раньше в его задачу входило просто выявлять фальшивомонетчиков, то теперь он занимал видное место в канцелярии государственного прокурора, но улыбки Лью он так и не забыл.
Работа в Уайтхолле
[5]
была необременительной и одновременно очень интересной. К мистеру Ридеру стекалась большая часть анонимных писем, которые каждый день приходили его начальнику пачками. По большей части эти опусы не требовали особенного внимания, и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать, для чего они пишутся. Ревность, злоба, откровенный злой умысел, иногда низменное желание получить ту или иную финансовую выгоду от своего послания – вот то, что чаще всего толкало людей взяться за перо. Но иногда:
«Сэр Джеймс собирается жениться на своей кузине, хотя не прошло еще и трех месяцев с тех пор, как его несчастная супруга упала за борт парохода в Английском канале
[6]
по пути в Кале. Это очень подозрительно! Мисс Маргарет не любит его, поскольку знает, что ему нужны только ее деньги. И потом: почему меня отослали в Лондон той ночью? Ведь он сам не любит ездить по ночам. Странно и то, что он решил ехать ночью, когда шел проливной дождь».
Письмо это было подписано: «Друг». У правосудия немало таких «друзей».
«Сэр Джеймс» – это сэр Джеймс Тайтермит, руководитель одного из новых публичных ведомств, появившихся во время войны, который за свои заслуги получил титул баронета.
– Надо бы все это проверить, – сказал прокурор, когда увидел письмо. – Я что-то такое припоминаю, леди Тайтермит действительно утонула в море.
– Девятнадцатого декабря в прошлом году, – серьезно добавил мистер Ридер. – Они с мистером Джеймсом направлялись в Монте-Карло с остановкой в Париже. Сэр Джеймс (у него недалеко от Мейдстона есть дом) приехал в Дувр и поставил машину в гараже гостиницы «Лорд Уилсон». Ночь выдалась бурная, поэтому переправа через пролив оказалась сложной. Судно находилось примерно на середине пролива, когда сэр Джеймс обратился к стюарду и сказал, что не может нигде разыскать жену. Багаж ее был в каюте, все вещи, включая паспорт, билет на поезд и шляпку, остались на месте, но саму леди так и не нашли. С тех пор ее не видел никто.
Прокурор кивнул.
– Вижу, вы хорошо ознакомились с делом.
– Я его помню, – ответил Ридер. – Это одно из моих любимых дел. Я часто его обдумываю, когда есть время. К сожалению, я обладаю одной особенностью: во всем вижу зло и часто задумывался над тем, до чего легко… Впрочем, в этом, наверное, виновато то, что я имею дело только с изнанкой жизни. Когда у тебя разум преступника, это так мешает!
Прокурор подозрительно посмотрел на него. Он никогда не мог понять, серьезно ли говорит мистер Ридер или шутит. Сейчас его рассудительность не вызывала сомнений.
– Это письмо написал уволенный водитель, это понятно, – начал он.
– Томас Дейфорд, Бэррэк-стрит, 179, Мейдстон, – подхватил мистер Ридер. – Сейчас он работает в Кентской автобусной компании, у него трое детей, двое – близнецы и оба отчаянные сорванцы.
Прокурор рассмеялся и беспомощно развел руками.
– Вижу, вижу, вы все знаете! – сказал он. – Разберитесь с этим письмом. Сэр Джеймс – большая шишка в Кенте, он – мировой судья и вхож в наиболее влиятельные политические круги. Конечно, в самом письме ничего нет, но действуйте осторожно, Ридер. Если я получу выговор, вам тоже не поздоровится…
У мистера Ридера было свое понимание того, как следует работать осторожно. На следующее утро он отправился в Мейдстон и, найдя автобус, проходящий мимо ворот сада поместья Элфреда, удобно и недорого прокатился до нужной ему остановки, сунув старый зонтик между колен. Пройдя ворота поместья, он двинулся по длинной извилистой аллее, обсаженной тополями, и вышел к серому зданию.
