преграды нет”.
Редьярд Киплинг. Баллада о востоке и западе
[35]
В ущелье на юге Сибири ночь близилась к рассвету Вниз по ущелью быстро, но осторожно двигалась группа всадников – дама в окружении вооруженных мужчин. Внезапно предутреннюю тишину, в которой сих пор слышался лишь приглушенный цокот копыт, нарушил звук, похожий на треск ломающейся ветки. Один из всадников обернулся, проговорил что-то громким свистящим шепотом, и кавалькада остановилась. Шляпа с широкими полями и патронташ не могли скрыть суровые черты и столь узнаваемые очки Бентли. Он проехал немного вперед, вглядываясь в склон, с которого они спустились, как вдруг заметил вспышку и облачко дыма, а затем по ущелью прокатилось эхо выстрела. Бентли снял с плеча карабин и повернулся к своим спутникам. “Вперед! Галопом!” – прокричал он, после чего, прицелившись, выстрелил в нападавших и нырнул в глубину ущелья. За ним с шумом ринулись его спутники и, оставив первый отряд русской полиции позади, встретили второй на полном скаку. Лэнгдон-Дэвис выпустил две пули в упор в одного из полицейских, второго ударил прикладом и был разоружен третьим, с которым уже собирался сойтись врукопашную, но тут Лоуренс выбил противника из седла. Лэнгдон-Дэвис подхватил саблю полицейского и вновь ринулся в бой. Тем временем трое всадников устремились к похищенной пленнице (это, конечно, была Гертруда), но одному из них Честертон размозжил голову, другого ранила в бедро чья-то пуля, и он пошатнулся и рухнул с коня. Третьего полицейского, предпринявшего отчаянную попытку прорваться к Гертруде, сбросил на землю Бентли, который, прорвавшись сквозь дрогнувшие ряды противника, быстро, как ветер, повел беглецов за собой к подножию гор, оставив погоню далеко позади.
Недельное путешествие по монгольским и афганским деревушкам привело друзей к подножию Гималаев, за таинственными вершинами которых они надеялись оказаться в безопасности. Но уже на второй или третий день пути по предгорьям друзья столкнулись с новым препятствием. Лоуренс, который, как обычно, ехал впереди, остановился и, повернувшись к остальным, подал знак, предупреждая об опасности. Не успели слова сорваться с его губ, как он вынужден был выхватить ружье и направить его на двух зловещего вида сикхов в тюрбанах, которые, вынырнув из кустов с кинжалами в руках, решительно направились к его лошади. Не успели остальные члены отряда приблизиться, как еще десяток индусов выскочили из зарослей и, ухмыляясь, сгрудились возле Лоуренса.
– Как бы ни противилось этому все мое существо, – очень спокойно проговорил Бентли, подъезжая к ним, – глубокое чувство долга заставляет меня промолвить: вперед, на подмогу!
С этими словами Бентли бросился на врага и сбил с ног двух сикхов. Третий с копьем в руке рванулся к нему, но упал раненный в плечо пулей Лоуренса. Лэнгдон-Дэвис и Честертон подоспели на помощь, и сикхи, дрогнув, стали оглядываться по сторонам, словно что-то высматривая. Последовав их примеру, друзья увидели, что на помощь их противникам подходит подкрепление: живописный отряд лучников в оранжевых тюрбанах верхом на черных лошадях медленно спускался в ущелье, их пылающие гневом глаза были устремлены на непрошеных гостей. Когда эта грозная процессия, разбившись на несколько живописных групп, выстроилась за спинами растерянной пехоты, за ними показались величавые индийские ратники, чьи бронзовые лица являли странную противоположность их сверкающим, отделанным серебром щитам и стальным нагрудникам, а в самом центре в окружении этого почетного караула ехал высокий человек, чье темное и осунувшееся, но совсем не азиатское лицо оттенял украшенный драгоценными камнями тюрбан с огненно-красным султаном. За поясом у вождя красовались отделанные серебром кинжалы, а все прочие воины благоговели перед ним, словно перед пророком, и трепетали, как разбойники перед лихим атаманом. Предводитель горцев медленно приближался к бледной, но исполненной решимости группе путешественников, а его подчиненные расступались, освобождая путь своему главарю. Подойдя к ним почти вплотную, он поднял черные глаза, и через секунду в них вспыхнул безумный огонь. В то же самое мгновение Честертон вздрогнул, пораженный внезапным озарением, а Лоуренс вскрикнул. На это эхом отозвался громкий возглас Лэнгдон-Дэвиса, а Бентли медленно вышел вперед.
– Как поживаете, Олдершоу? – сказал он, протянув руку князю сикхов. Тот пожал ее и, не говоря ни слова, поклонился, перегнувшись через луку седла. Мгновение спустя трое остальных уже трясли его руку и наперебой приветствовали друга.
– Люсьен, – проговорил Честертон, когда дар речи вернулся к нему, – как ты здесь очутился, что все это значит?
– Это очень длинная история, – ответил Олдершоу, и его губы дрогнули. – Лоуренс… Лэнгдон… пойдемте в лагерь, и я все вам расскажу…
– Дети мои! – заговорил он по-хиндустански, обращаясь к своим воинам, которые в недоумении устремили на него множество глаз. – Эти люди – мои братья. Это четыре звезды Запада – отнеситесь к ним с почтением. Пусть они шествуют перед вами, подобно богам, в шатер пророка богов.
