Потянулась за вторым полотенцем, но меня отвлекло внезапно ожившее мозаичное солнце. Мерцающие искры отделились от каменной поверхности и закружились в замысловатом танце. Я, не отрываясь, смотрела на вьющиеся вокруг золотые и серебряные частицы света, и мое тело наполнялось теплом. Нащупав полотенце, я прижала его к животу.
Кристалл у меня на шее стал горячим. Пляшущие искры устремились к нему. Я не понимала, сплю или бодрствую. Передо мной разворачивалось самое невероятное и в то же время самое прекрасное зрелище, какое мне доводилось видеть. Я смотрела, а боль утихала, стало хорошо и спокойно. Постепенно лунный свет за окном померк, с ним исчезли и сверкающие искры, а меня снова окружила полная темнота.
Ноги задеревенели от холода – я их вообще не чувствовала. Кристалл стал ледяным, боль вернулась. Я опять попыталась пробиться к Гэбриелу, но его не было рядом. Мысли растекались. И как ни пыталась я сохранять ясность ума, веки сами собой закрылись – я впала в забытье.
Где-то в глубине сознания темнота расступилась перед пятном ослепительно-яркого света, которое все росло и росло, пока не заполнило все вокруг. Свет затопил все, проникал повсюду. Не знаю, спала ли я… Сияние становилось более тусклым, и в центре пятна появился… Гэбриел.
А за его спиной взвился на зимнем ветру поток седого пепла. Тишину разорвали пронзительные вопли. Я поняла: ангел, как Джона и говорил, оборвал существование Томаса. Образ Гэбриела задрожал и растворился в тот самый момент, когда стая вампиров приготовилась броситься на него.
Изображение дергалось и прыгало, как будто запись с поцарапанного диска, а затем словно включилась ускоренная перемотка: Гэбриел возвращается в дом – Анора и Майкл у него за спиной. Руадан встревоженно жестикулирует и быстро объясняет что-то. Гэбриел мечется по комнатам. Майкл, Анора и Руадан ищут по всему дому. Наконец все они встречаются в кухне.
Появляется Джона, но Гэбриел не смотрит на него. Нет только Брук. Гэбриел влетает в кухню, с силой ударяет по выбитой створке, поднимает совок с осколками. Я хочу закричать, чтобы он не смотрел туда, но он берет в руки куски стекла, проводит пальцами по острым краям, на которых запеклась моя кровь. На лице Гэбриела гнев. Я никогда не видела его в такой ярости. Но, может, это всего лишь сон?
Гэбриел бросается на Джону и душит его. Руадан пытается остановить ангела. Появляется Брук, она умоляет Гэбриела, повисает на его плечах. Но он непоколебим, тверд, как каменное изваяние. Изображение Гэбриела то расплывается перед глазами, то вновь обретает резкость, окутанное потоками цветных искр. Мною завладевает паника: такое же свечение я видела вокруг, когда он был рядом с другим вампиром – с Томасом…
«Остановись, Гэбриел!» – мысленно крикнула я, даже не зная, услышит ли он.
Ангел изменился в лице. С сожалением отпустил Джону. Тот раздраженно дернул шеей, но испуга в его взгляде не было, и кивнул Гэбриелу в знак того, что понимает и уважает его порыв. Ангел быстро вышел во двор.
«Лайла, где ты?»
Я хотела ответить, но картинка исчезла, меня затопила темнота, сознание отступило, я снова провалилась в небытие, успев в последние мгновения понять, что умираю…
Тяжелые, налитые свинцом веки не слушались. В голове стучал огромный молот, разбивая вдребезги любые мысли. Вернувшись в собственное тело, я сразу же поняла, что лежу на руках Гэбриела. Он склонился к самой ране. Боль уходила, сменяясь странными ощущениями. Открыв глаза и повернув голову, я увидела, как от живота волнами поднимается свет, окутывая меня, – словно вокруг расстилалось открытое море. Когда дыхание Гэбриела касалось рассеченной плоти, боль утихала и отступала. Ангел исцелял меня. Он подул последний раз и рана закрылась.
Гэбриел уложил меня на пол, прямо на изображение солнца. Он смотрел мне в лицо, глаза его сияли. Впервые его одежда не была идеально чистой: белоснежную рубашку и руки, не закрытые рукавами, покрывали грязные пятна. Но какое это имело значение?
– Г-гэбр… – попыталась произнести я, но вместо слов на моих губах пузырьками вскипела кровавая пена. Я закашлялась. Из уголка рта потекла тонкая струйка крови.
Гэбриел отреагировал моментально. Заключив мое лицо в ладони, он приник ртом к моим губам, вливая в меня мерцающий свет. Я снова задышала.
Целую вечность он неподвижно склонялся надо мной, потом его нежные пальцы принялись гладить мое лицо, я почувствовала легкий поцелуй. Он чуть отстранился, не отрываясь от моих губ, и ждал ответа. Я потянулась к нему, осторожно притронулась губами – и тут же потеряла остатки сдержанности. Гэбриел целовал меня все горячее, все неистовей, будто боялся, что в любой момент я могу исчезнуть. Я обвила руками его шею, притянула к себе, перебирала пальцами кудри, и мне казалось, что прикасаюсь к самой квинтэссенции жизни. А он словно создавал меня заново: рисовал контур, расцвечивал яркими красками, вдыхал в меня жизнь. Это было настоящее чудо. И сотворил это чудо он.
Уступая его нетерпению, я обвила ногами Гэбриела, теснее прижимаясь к нему. Он не противился, когда я взяла его идеальные, безупречной формы руки в свои и опустила вдоль спины ниже, еще ниже. Его ладони ласково скользнули по моей коже, крепко обхватили бедра, и тела наши сплелись в единое целое. От него пахло восхитительной смесью сандала и юдзу
[3]
, слабый цитрусовый привкус обрели и его губы.
Мои руки проникли под рубашку Гэбриелу, легли на его широкие крепкие плечи, пробежалась по позвоночнику. Он медленно провел рукой по моему животу, задержался в ямке пупка, расстегнул на мне джинсы, и его пальцы спустились к краю трусиков. Мое тело отозвалось сладкой дрожью. Я изогнулась, призывая его освободить меня от одежды. Все во мне загоралось от его прикосновений. Да, мы были связаны – на глубинном, непостижимом уровне. Осыпая поцелуями мою шею, Гэбриел наткнулся на остывший уже кристалл и вдруг замер.
Отодвинувшись, он положил руки мне на талию. Глаза его по-прежнему сияли. Гэбриел подтянул на мне джинсы и застегнул пуговицу. Я не знала, что сказать, и молчала.
– Надо отвести тебя в тепло, в дом, а то здесь ты окоченеешь от холода.
Почему? Почему он остановился? Я была в полнейшем смятении. Я ведь чувствовала, что он хочет меня не меньше, чем я его. Так что его удерживает? Я удивленно смотрела на него.
– Скорее я окоченею там. Я не вернусь в этот дом, – резко бросила я, пытаясь скрыть истинную причину раздражения.
– Будь здесь, никуда не уходи, – приказал Гэбриел и убежал.
Ожидая его, я еще больше расстроилась и промерзла до костей, но все же выполнила его просьбу. Гэбриел вернулся через пару минут с толстыми одеялами и подушками. Устроив постель прямо на полу, уложил меня, укрыл – обиженная, я отвернулась к стене.
Тогда он лег рядом, крепко обнял меня и уткнулся носом мне в шею. Убирая с моего лица спутанные волосы, он гладил шрамы на щеках, оставшиеся на месте порезов. Я зарылась в подушку. Как я могла забыть о том, что выгляжу ужасно! А он совершенен. Да я полная дура, если думала, что он желает меня.
