– Хочешь посмотреть собор? – предложил Джона Руадану, показывая на огромное здание вдалеке и прерывая мои мысли.
– С удовольствием. Только немного позже.
Лицо Джоны осталось невозмутимо. Мне казалось, он хотел урвать немного времени и побыть со мной наедине, но я могла и ошибаться.
Итак, мы отправились бродить вдоль прилавков. Довольно скоро Брук поняла, что такой шопинг ей не по вкусу: дизайнерских вещей здесь не было. Виниловые скатерти, модные в семидесятые годы прошлого века, – единственное, что нам попалось из текстиля.
Меж тем ярмарка бурлила: местные жители и туристы подходили рассмотреть товары, поторговаться и что-нибудь купить. Для начала мы прошлись по продуктовым рядам. Возле мясных прилавков меня чуть не вырвало: в супермаркетах свежие, только что с бойни, туши не продавали, а здесь стоял металлический запах крови. Я посмотрела на своих спутников, задумавшись, не среагируют ли они, но глаза Джоны не изменили цвет, по-прежнему оставшись карими. Он ответил мне удивленным взглядом.
– Что-то случилось? – спросил, когда мы пошли дальше.
– Да нет. А ты в порядке? – не удержалась я от вопроса, обведя взглядом прилавки с мясом.
– Я тебя умоляю! Это все равно что лопать салатики вместо мяса.
– А-а… – только и сумела задумчиво протянуть я.
Вновь ускорив шаг, вампир добавил:
– Не забывай: мы едим глазами. Еда должна радовать мой взгляд, тогда я захочу набить желудок. – И подмигнул.
Не зная, как понимать неожиданный комментарий, я пожала плечами.
Мы остановились у лотка с выпечкой, и я купила багет и пару круассанов, а затем встала к сырному прилавку в очередь за бри.
Через пятнадцать минут хождения по рынку терпение Брук лопнуло.
– До чего же тошно! Будто лет на сорок назад вернулись. Нет, вы только посмотрите: нейлоновое белье. Фу!
Она даже топнула от возмущения.
Руадан снова присоединился к нам, совершив проверку по периметру.
– Порядок? – спросил Джона.
– Полный. Все кофейни забиты туристами. Здесь безопасно.
Извинившись перед милейшим французом, который пытался навязать мне услуги по мытью окон, я присоединилась к разговору:
– Никто не знает, что мы здесь. Иначе давно напали бы на дом.
Руадан кивнул.
– Так что спокойно отправляйтесь смотреть собор. Настоящим мужчинам на ярмарке делать нечего, – решительно сказала я и подмигнула. Видимо, общение с Джоной не прошло даром.
Немного поразмыслив, Руадан согласился:
– Будьте вместе с Джоной и Брук, не разделяйтесь. Обещаете?
– Обещаю! Идите, мы вас сами найдем, когда все купим.
– Джона, обязательно отведи девочку взглянуть на консульство. Балки покрыты дивной резьбой – животные, чудовища. Вы просто обязаны это увидеть! Здесь рядом, за углом.
Как истинный ирландец, Руадан активно жестикулировал, объясняя дорогу, хотя необходимости в этом не было.
Он искренне радовался. Небольшие старинные городки вроде этого с многовековой историей и культурой были ему по вкусу. Здесь он чувствовал себя в своей стихии.
Однако, прежде чем окончательно удалиться, он отозвал Джону для разговора и показал ему несколько направлений на площади, видимо обозначив места для быстрого отступления на случай опасности.
– Хочешь выпить кофе или чего-нибудь еще, пока мы снова не увязли в этом болоте? – Брук совсем приуныла и готова была даже позволить мне подкрепиться.
Через несколько минут мы уже ждали, когда в кондитерской с видом на рыночную площадь освободиться столик. Джона заказал всем кофе, хотя из нашей троицы кофеин усваивала я одна.
– Полный отстой! – выругалась Брук.
Я потягивала латте.
– Как думаете, Руадан отпустит нас на денек в Париж прошвырнуться по приличным магазинам?
– Ни за что! – отрезал Джона.
Я рассматривала забитые прилавки и узкие проходы, над которыми в изобилии висели красно-зеленые гирлянды, оживлявшие пейзаж. Брук бунтовала, а Джона не обращал внимания ни на нее, ни на меня: он всматривался в толпу на площади. Внезапно он выпрямился, как натянутая струна, и вцепился в красную клетчатую скатерть.
– Джона…
Он вскочил, опрокинув стул. Его взгляд был прикован к одной точке. Француз за соседним столиком что-то пробормотал: не надо было знать язык, чтобы понять, как он возмущен.
– Сидите здесь! Брук!
– Да? – лениво отозвалась она, не замечая тревоги Джоны.
– Я сказал: сидите!
Я моргнуть не успела, как он растворился в толпе.
– Что за спешка? – капризным голоском поинтересовалась Брук, возмущенная тем, что Джона ее не выслушал.
– Не знаю…
Я задумалась, что такого мог увидеть Джона, и постепенно сознание стало тонуть в черном мареве.
– Слушай, нам нужно найти Руадана…
Я встала. Брук поднялась следом.
– Погоди, я рассчитаюсь, – бросила она и убежала к кассе, прежде чем я успела остановить ее.
Как только я осталась одна, передо мной возникла старуха и поманила к себе пальцем. Я медлила, и она снова – в этот раз более настойчиво – позвала меня. Вариантов было два: либо дождаться Брук, либо самой посмотреть, чего хочет старуха. Она ведь человек – в этом сомнений не было. Сгорбленная, тощая, она вряд ли могла причинить мне вред – на вид ей было глубоко за восемьдесят. Я шагнула на мостовую, но тут она поспешила прочь, пробираясь сквозь толпу. На мой окрик она не отреагировала, и мне не осталось ничего, кроме как догонять ее. Для своего возраста старуха ковыляла довольно резво. На какое-то время я даже потеряла ее, но, встав на цыпочки, увидела, что она поджидает меня у таблички с надписью «Консульство». Ну что ж, одно обещание Руадану я уже нарушила, но так у меня появился шанс хотя бы сдержать второе и посмотреть архитектурный шедевр.
Я подошла и осознала, что на маленьком пятачке, в отличие от всей площади, совершенно не было людей. Воздух рядом со старухой показался мне ледяным. Света сюда тоже проникало меньше: наверное, из-за того, что мы стояли под аркой.
До нас донеслись звуки старенькой скрипки бродячего музыканта. Из-под смычка текла грустная, безнадежная мелодия. Старуха схватила меня за запястья своими желтыми, как пергамент, руками и впилась длинными ногтями мне в кожу. От нее веяло смертью, отвратительная вонь тухлых яиц и кислого молока проникала в горло, вызывая тошноту.
Она принялась без остановки бормотать что-то по-французски.
– Мадам, я не понимаю. Я не говорю по-французски.
Хотелось прикрыть нос и рот, защититься от смрада, но усеянные бородавками пальцы по-прежнему не отпускали меня.
