Тот кивнул.
Стоун распахнул дверцу — и на них бросилась маленькая темная фигура. Она с силой врезалась в Джордана, опрокинув его на кровать. Рун взмахнул своим изогнутым клинком, метя в неизвестного, но нанес лишь скользящий удар, вспоров кожу.
Нападающий двигался со сверхъестественной быстротой стригоя. Но Рун мимолетом увидел на его шее белый воротничок. Сангвинист.
Бернард оттолкнул Эрин в сторону, затем одним движением развернулся, выхватил у охранника меч и, довершая полный оборот, рубанул врага по шее. Голова нападавшего укатилась в коридор, а тело рухнуло на пол. Рун обвел взглядом комнату, чтобы убедиться, что других угроз нет.
— Свет! — крикнул кардинал и указал мечом на окно. — Откройте занавеси в холле!
Два стража сорвали с окон плотный шелк. Яркий свет хлынул в коридор. Бернард пересек комнату и остановился над отсеченной головой, чтобы взглянуть на лицо нападавшего.
И тут же потрясенно отступил на шаг.
— Это святой отец... отец Грегори.
Рун оттащил Бернарда прочь и повел его в кабинет, подальше от головы бывшего помощника. По пути Рун крикнул охранникам:
— Обыщите остальную часть апартаментов и тело! Ищите на его коже черную отметину.
Остальные последовали за Руном обратно в кабинет, даже львенок.
Эрин стояла, прижав руки в груди, и в глазах ее читалось понимание того, что теперь нигде нет безопасных мест. Рун хотел бы успокоить ее, но знал, что она права.
Бернард заговорил слегка дрожащим голосом:
— Может быть... может быть, это капли крови Люцифера? Быть может, он попал под их влияние, как и я? Ведь именно Грегори принес их мне.
— Нет, — уверенно отозвалась Эрин. — Тогда ваш помощник освободился бы, когда я уничтожила камни, как освободились вы. Я думаю, что он скорее всего намеренно принес вам эти камни ночью, зная, что зло захватит вас. Его поработила какая-то иная тьма, и это случилось еще раньше.
Подтверждение пришло, когда один из охранников вновь подошел к двери.
— В других комнатах чисто. Но мы нашли черный отпечаток ладони у основания позвоночника отца Грегори.
— Легион, — выдохнула Эрин.
— Значит, его зло все еще живо. — Рун был испуган не меньше.
— Очевидно, да. — Эрин уставилась в сторону коридора. — И если он подслушал наш разговор, мы обязаны предположить, что ему известно столько же, сколько нам.
Джордан подошел к ней.
— Тогда нам нужно попасть к Гуго прежде, чем Легион доберется до него.
Бернард кивнул.
— У вас есть одно преимущество.
— Какое же? — поинтересовался Стоун.
Кардинал пристально посмотрел на маленького льва.
— Он — благословенное создание.
Рун, удивленный, взглянул на Патрика.
— Я не выдавал нашу тайну, — сказал монах.
— Это правда, Рун, — подтвердил Бернард, как будто Корца скорее поверил бы ему. — Но ничто нельзя надолго скрыть от глаз и ушей тех, кто верен мне, как здесь, так и в Ватикане. И кроме того, лев в папских владениях — это не то, что может остаться незамеченным. Особенно такой лев.
Бернард положил руку на голову звереныша, но тот стряхнул ее.
«Явный признак верного суждения».
— Это совершенно небывалое создание, — продолжал Бернард, — и потому он наверняка пленит Гуго де Пейна.
Львенок потерся о бедро Руна, в груди большого кота зародилось громкое мурлыканье. Рун коснулся его шелковистой гривы. Эрин, улыбаясь, протянула руку. Малыш обнюхал ее, затем игриво ткнулся носом в ее ладонь.
— Где ты нашел его? — спросила она.
Рун рассказал краткую версию истории, завершив ее так:
— Я считаю, что ангельский огонь пощадил этого львенка во чреве матери и благословил его.
— Если ты прав, — произнес Джордан, задумчиво глядя на зверя, — это может значить, что это тот же самый огонь, который исцелил меня, — дар от Томми. — Он пристально вгляделся в львенка. — В каком-то смысле мы с тобой кровные братья, парень.
Рун переводил взгляд с Джордана на льва. Оба поистине получили благословение из одного источника. Быть может, поэтому они оказались здесь, в одной комнате. И это маленькое вмешательство провидения внушало надежду.
Но в то же время он ощущал холодок страха, понимая, что где-то все еще существует их противник — темная противоположность свету, обретенному здесь. Враг сумел проникнуть в самое сердце их ордена и отравить это сердце.
Так кому же теперь можно было верить?
Рун посмотрел на Эрин и Джордана, точно зная одно:
«Я могу верить в них, в их сердца».
19 марта, 10 часов 01 минута
по центральноевропейскому времени
Прага, Чешская Республика
Легион ощутил, как серебряный клинок отсек его черный отросток. По мере того как этот отросток истаял и втянулся, демон вернул свое сознание во тьму погреба под старым зданием в Праге. Те, кто жил в этом доме, были уже мертвы, их сердцебиение навеки умолкло.
Он открыл рот и позволил новой порции крови стечь по обожженному языку в пылающее горло. Его слуги теперь были немногочисленны — лишь те, кого Легион по-прежнему мог твердо удерживать после того, как его сосуд был так сильно поврежден. Зияющая рана в груди уже затянулась. Сломанные кости срослись. Сожженная пламенем кожа слезала огромными клочьями — он линял, подобно змее.
Но демон держался за прошлое; оно пылало в нем так же яростно, как огонь, опаливший это хрупкое тело.
Легион помнил когти и клыки, вытаскивающие его из-под дымящихся развалин проклятого дома.
Его тащили по ступеням куда-то во тьму. Он знал своего благодетеля. Тот сейчас дремал рядом с ним, тяжело дыша, но даже во сне оставался настороже, готовый защищать хозяина.
Безжалостный волк.
Оказавшись здесь, Легион разомкнул завесу теней, окружавшую угасающее пламя души Леопольда. Он вынужден был защищать этот уголек, раздуть его обратно в язычок огня. Если Леопольд умрет, оплот Легиона в этом мире будет разрушен, и он вновь станет лишь бесплотной, бесформенной тьмой. Поэтому демон питал этот огонек, сохранял этот сосуд. На это понадобились все его силы, все его сосредоточение, и потому он был вынужден втянуть множество отростков, освобождая тех, кто был порабощен ранее.
Но не всех.
Когда дерево страдает от жажды, теряя свои ветви, корень выживает.
«И я вырасту заново, еще сильнее».
После того как волк притащил его сюда, Легион дотянулся до тех, кто все еще носил его ярмо, и призвал их в это место, дабы они убили всех, кто жил в доме, и принесли свежую кровь для возрождения и усиления его сосуда. Он искал глаза своих рабов, подсчитывал, сколько их еще осталось в иных землях, добирался до тех, кто не освободился, когда он пал. Он заставил их всех двигаться в одном направлении.
