Однажды утром (это было в середине апреля) она решила не идти в университет. Назавтра история повторилась. И на следующий день тоже. Алиса просто перестала появляться в университете; дни напролет она гуляла по городу, посещала музеи, читала книги в кофейнях и парках. Как-то апрельским дождливым днем, прогуливаясь по Лондону, она забрела в незнакомый район, где на одной из улиц увидела вывеску маленького детского театра. Взглянув на афишу (спектакль как раз начинался), Алиса решила купить билет.
Ей понравился спектакль, в основу которого легла чудесная, трогательная пьеса по мотивам произведений ее любимого Диккенса. Интересные режиссерские решения, искренняя игра актеров – в результате возникла та самая завораживающая театральная магия, за которую Алиса так и любила театр.
По дороге домой, вспомнив свои детские впечатления от спектаклей «Синяя птица» по Метерлинку и сказок Гофмана, на которые ее водила мама (это была буря эмоций: слезы, восторг, ужас!), она задумалась о детской драматургии – как нужно писать для детей? И тут же себе ответила: так же, как для взрослых, только лучше. Потому что детей невозможно обмануть, они никогда не будут читать дрянных книг, и им никогда не понравится дрянной спектакль. «Как бы я хотела написать детскую пьесу, – вздохнула Алиса, – светлую, волшебную, лирическую, без морали и назидания в общепринятом смысле. Придумать такую историю, чтобы она походила на стихотворение или песню и чтобы она могла, как цветок, вырасти потом в живой спектакль!»
В тот же вечер, вернувшись домой, она стала сочинять пьесу для детей. «Все лучше, чем лампочки взрывать – будем сублимировать в творчество, давать выход своей любви, боли, благодарности, нежности, ярости. Выплеск золотой рыбы в чистые воды творчества – пусть плывет!»
Ей придумалась (пригрезилась? причудилась?) новогодняя сказка, в которой героине, маленькой девочке Алисе (больше всего на свете девочка любит шить мягкие игрушки – в надежде на то, что когда-нибудь они оживут, она вкладывает внутрь каждой зверушки бусину – сердце), накануне Нового года предстоит пережить много приключений и пройти через множество испытаний. Со своими верными друзьями – ожившими игрушками – она отправится в путь, чтобы спасти праздник. В пути им будут помогать Снежный ангел и феи Рождества, а называться сказка будет… «Тридцать второе декабря» – размашисто написала Алиса на подвернувшемся листе бумаги.
По утрам она уходила в кофейню рядом с ее домом (ей нравилось тут работать) и, приканчивая литры кофе, писала пьесу до позднего вечера, пока кофейня не закрывалась.
– Извините, мисс, мы закрываемся, приходите завтра!
И назавтра она приходила, садилась за свой любимый столик у окна и снова выстукивала на клавиатуре буквы, складывала фразы. Иногда она бросала взгляды на посетителей кафе или смотрела в окно на город, подернутый зеленой листвой; день за днем – слово за словом, страница за страницей.
Порой она чувствовала себя секретарем, который за кем-то записывает – транслятором для передачи чужих мыслей, в такие минуты работа шла как по маслу, фразы складывались легко, без усилий, герои словно рассказывали ей о себе, а иногда случался затык – она застывала над одним предложением в отчаянии от невозможности пробить эту глухую стену текста, потом слова опять прорывались через мысли и строчки и неслись по тексту дальше. Бывало по-разному, но никогда – скучно.
Каждое утро в течение месяца она уходила в кафе (как на работу!) и писала, стараясь не останавливаться – вот так – на одном вздохе, на одной волне, чтобы не исчез этот запал, не упорхнуло вдохновение.
И однажды вечером она закончила пьесу. Обессиленная, Алиса побрела домой, только теперь поняв, как устала за это время.
Две недели она не могла заставить себя перечесть написанное, чтобы понять, удалось ли ей написать что-то стоящее, потом отважилась – прочла, потом – переслала бабушке, все еще не понимая, плоха или хороша ее пьеса.
Пална позвонила ей через десять дней.
– Что я могу сказать, Элис… Мне понравилась твоя пьеса, настолько, что я взяла на себя смелость показать ее своему старому товарищу – режиссеру московского детского театра. Видишь ли, какая штука, детка, он собирается ставить ее к Новому году. Кстати, он спрашивает: не хочешь ли ты приехать в Москву и принять участие в постановке спектакля?
В эту минуту Алиса уже знала, что поедет в Россию.
Перед отъездом нужно было объясниться с отцом. «Папа, конечно, будет мной страшно разочарован, да что там – убит прицельным выстрелом в сердце, но не могу же я ломать свою жизнь, только чтобы сохранить ему хорошее настроение?!»
Вечером они связались по скайпу.
– Приедешь в Москву? Зачем? Ставить спектакль? Что за чушь? – воскликнул отец.
– Это не чушь, папа. Вполне возможно, что это – моя будущая профессия. Во всяком случае, то, чем я хочу заниматься.
– Ты хочешь связать свою жизнь с театром? – Сергей Петрович схватился за голову.
Алисе стало жаль его – ну а что, растил человек дочь, заботился о ней, кормил, обувал, имел четкие представления о ее будущем, а тут его тщательно выстроенная, стройная концепция будущего любимой дочери рушится на глазах.
– Ладно, – проскрежетал отец, – впереди лето, и на каникулах ты можешь заниматься, чем хочешь. Но осенью вернешься в Лондон и продолжишь обучение.
– Нет, папа, я не вернусь в Лондон.
– Это что значит?!
– Это значит, что я приеду в Москву навсегда. Я хочу жить в России. На родине. Мне на родине интересно. Понимаешь?
– Да что такое родина? – не выдержал Сергей Петрович. – Что ты знаешь о родине, если с малых лет живешь в Европе?
– Родина? – улыбнулась Алиса и выразительно прочла: – «Край родной, навек любимый, где найдешь еще такой?!»
– Ты это серьезно?
– Папа, я серьезно! – отчеканила она.
Отец долго молчал. Слишком долго. И Алиса заволновалась. Она ждала упреков, обвинений, предвидела шумную ссору и готовила себя к этому, но к тому, что произошло в реальности, она оказалась не готова.
Сергей Петрович наконец разрубил долгую паузу фразой:
– Дело твое, поступай, как знаешь. Но на мою помощь не рассчитывай и ко мне не обращайся. Сама – так сама! – и отсоединился.
В этот же день Алиса заказала билет в Москву.
Глава 11
Распивая пиво на даче Никитиных, Саня с Женей обсуждали плачевное положение своего друга Данилы.
– Пропадает человек, – вздохнул Женя, – прямо на наших глазах!
Саня пожал плечами:
– А что мы можем сделать? Достать эту девицу из-под земли, чтобы у нашего бедного мальчика поднялось настроение? Не знаю, Женька, моя фантазия уже истощилась.
Женя погрузился в долгие раздумья о том, какие средства еще можно использовать, чтобы найти возлюбленную Данилы, и после доброго литра пива ему в голову таки пришла одна мысль.
