Наконец он увидел свое купе и, пошатываясь, вошел внутрь. В купе оказалось темно. Данила был хорошо воспитанным человеком. А что отличает хорошо воспитанного человека от просто воспитанного? Хорошо воспитанный человек даже в состоянии изрядного опьянения не позволит себе ничего такого, за что ему потом было бы стыдно. Данила решил не беспокоить спящего попутчика и не включать свет. Вот сейчас он тихо завалится на свою полочку и проснется уже в Петербурге. Оставалось только разобраться с тем, на какую полочку ему сейчас аккуратненько завалить…
«Аааа!» – Данила взревел от боли. В этом параде фейерверков в его голове пришел черед для самого яркого и ошеломительного, шарахнувшего прямо в лицо? Или в ухо?! Какая боль! «Может, поезд сошел с рельс?» – охнул Данила. Но поезд тут был ни при чем – он ехал себе и ехал, по назначению, дело было в…
– С ума сошла?! – закричал Данила, увидев прямо перед собой девицу в пижаме.
Включив свет, она схватила вилку из столового дорожного набора, лежащего на столике, и направила свое оружие на Данилу. Данила попятился и уперся спиной в дверь, – какая-то чокнутая!
– Убирайся! – заявила девица, воинственно сжимая вилку. – Не то я позову на помощь проводника!
Данила и сам был не прочь позвать кого-нибудь на помощь, и проводник для этого как раз бы сгодился. Вот пусть придет и объяснит, что тут в вагоне происходит! Данила, конечно, и раньше догадывался, что на железной дороге творится бардак, но чтобы до такой степени! Он чувствовал обиду и на министерство путей сообщения, и на РЖД, и на эту вот идиотку в полосатой пижаме!
– Пошел вон! – повторила чокнутая с вилкой.
– Я бы, может, и пошел вон, – вдруг разозлился Данила, – только мне идти некуда, потому что, согласно билету, это – мое место.
– Ну да? – незнакомка в пижаме вытаращила глаза.
– Можешь посмотреть! – Данила помахал билетом.
Девица в пижаме «в полоску» отложила вилку и схватила билет. Даже пробежав его глазами, она все еще не спешила верить Даниле и недоверчиво у него поинтересовалась:
– А почему ты сел в поезд не в Москве?
– В Москве, в Москве, – хмыкнул Данила. – Только я сразу пошел в ресторан, мы там с Таней или Олей, – он сбился, – ну не важно…
Но и этого ей было недостаточно.
– А почему ты прокрался в купе, как вор?
– Не хотел никого будить! – Данила пожал плечами и подумал, что этой гражданке «в полосочку» следователем бы работать.
– А почему ты завис надо мной, как какой-то бандит? – она продолжала игру в следователя.
– Да я в темноте ничего не видел, – тяжело вздохнул Данила, – не мог разобрать, где мое место.
Девушка помолчала и наконец сразила его контрвопросом:
– А почему ты пьяный?
Тут уже Данила решительно обиделся – мало того, что бьет в лицо, как заправский боксер (с виду мелкая, а сила удара – ого!), так еще пьяным обзывает, а он не пьяный вообще! Ну, может, чуть выпимши…
– Так Новый год ведь! – растерянно заметил Данила.
Как ни странно, это объяснение ее удовлетворило. Она улыбнулась:
– А, ну да! Конечно. Новый год. Русские его отмечают всю зиму, да?
Данила пожал плечами, дескать, ну а как иначе?!
– Тогда извините меня, – совсем не зло сказала девушка в пижаме. – Я ведь уже спала, и вдруг кто-то проник в купе! Я и подумала, что вор или…
– Маньяк! – с иронией подсказал Данила.
– Может, и маньяк, – пожала плечами девушка, – откуда мне знать. Вот и ударила тебя… Сработал инстинкт самосохранения – это нормально.
– Нормально, ага! – Данила коснулся рукой подбитого глаза.
– Болит, да? – огорчилась девушка и протянула ему ложку из того же дорожного набора. – Давай я приложу холодное.
– Не надо, – отрезал Данила.
Он сел на свое место и уставился в окно. Разговаривать с экзальтированной девицей особого желания не было. Он разговаривал сам с собой, и надо признаться, ничего хорошего себе не говорил. «Сам виноват, идиот, – вспылил Данила, – не фиг было мешать водку с шампанским. Менять градус на понижение – дурная примета, неужто не знаешь, Даня?! К тяжелому похмелью и таким вот дурным приключениям!»
– Обиделся? – девушка улыбнулась.
Похоже, она чувствовала себя виноватой.
Данила не сразу ответил, но, посмотрев на нее внимательно (она показалась ему смущенной), поспешил заверить ее, что все в порядке. Она даже, если хочет, может поставить ему второй фонарь под глазом. Для пущей гармонии.
Она смутилась еще больше:
– Ну, прости меня!
Он махнул рукой, дескать, ладно, чего там, проехали, и снова уставился в окно.
В купе запахло мандаринами.
– Хочешь мандарины? – предложила попутчица. – А еще у меня есть пироги.
– С чем? – спросил Данила.
Она раскрыла увесистый сверток:
– Не знаю, их испекла моя тетя.
Данила улыбнулся:
– Принести чай к пирогам с неизвестным содержимым?
– Давай! – кивнула незнакомка. – А пока ты ходишь за чаем, я переоденусь. Я думала, что до Петербурга поеду одна, вот и переоделась в пижаму…
– Ничего, тебе идет. В полосочку – веселенькая такая!
…Пили чай. Поезд подбрасывало, подрагивали чашки, за окном мелькали огни, дома и проносились мимо…
– А правда в поезде почему-то самый вкусный чай? – сказал Данила.
Алиса с улыбкой согласилась:
– Правда. Предлагаю по второй чашке!
Данила заметил, что и пироги у Алисы не подкачали. Тетя не халтурила – не отделалась одним видом, пироги были с разными начинками, при этом удивительно вкусные, одним словом – правильные пироги для дальней дороги.
От крепкого чая и пирогов фейерверки в голове у Данилы стали стихать, затуманенное алкоголем сознание прояснялось. Он бросил на попутчицу внимательный взгляд. У девушки с «правильными пирогами» была занятная внешность – под утвержденные беспощадным гламуром стандарты красоты не попадает, но при этом весьма симпатичная: тоненькая, невысокая, с короткой стрижкой, большими серыми глазами с каким-то необычным разрезом (как у белки! – подумал Данила); практически без макияжа, только длинные темные ресницы тронуты тушью, и глаза слегка подведены черным карандашом. Пока он ходил за чаем, она переоделась и вместо забавной пижамы облачилась в джинсы и свитер. Вела она себя так же просто, как была одета – ни тени жеманства, естественная, смешливая, иногда смущалась, что делало ее обаятельной. Ему стало любопытно, кто она и откуда? Дальняя дорога, чай и пироги располагали к беседе.
Услышав его вопрос, незнакомка застыла и задумалась, словно бы не знала, что ответить. Данила озадачился.
