— Почему-то я никогда не думал о тебе как о поваре.
— А разве ты вообще обо мне думал? — пробормотала Фов, заправляя салат оливковым маслом.
— Это нечестно! — воскликнул Эрик, едва не расплескав вино.
— Согласна. Прошу прощения. Иди к столу, все готово.
Оба очень проголодались и ели молча. Фов наклонила голову и старалась не смотреть на руки Эрика, на его шею, лицо. Особенно на лицо. От усилий ее тонкие брови сошлись в одну оранжевую линию.
— Знаешь, — наконец заговорила она торжественно и миролюбиво, — я никогда не считала тебя человеком, легко нарушающим данное обещание. Ты казался мне таким искренним.
— О чем, черт побери, ты говоришь?
— Ты предлагал свозить меня в Люнель, помнишь? Я всегда надеялась, что там найду ключ к пониманию истории моей семьи, в каком-то смысле обрету саму себя. Сколько лет назад ты пообещал мне это? Ты так и не выполнил свое обещание, и я не вижу, что ты собираешься это сделать. — Фов говорила спокойно, намеренно не допуская ни одной укоризненной нотки.
— Проклятье, Фов, это уже слишком! Ты уезжаешь, не говоря ни слова, исчезаешь на долгие годы, потом мы встречаемся в Риме по чистой случайности и проводим вместе всего два дня, затем ты снова исчезаешь и сваливаешься как снег на голову полгода спустя. Ты приезжаешь не из-за меня и не ко мне, а потому что у тебя свои дела. Ты проводишь все время в окружении адвокатов, дилеров, новых друзей, репортеров, фотографов. Теперь ты готова уехать опять, и у тебя хватает наглости обвинять меня в том, что я не выполняю обещания! Это неслыханно!
— Но ты не отрицаешь, что обещал мне это? — На ее губах заиграла легкая улыбка, словно Фов не слышала его гневной тирады.
— Разумеется. У меня в машине до сих пор лежит карта, так что я могу выполнить обещание. Господи, какая же ты! Люнель расположен к югу от Нима и к северу от Монпелье. Если мы отправимся немедленно, то через час окажемся там, если срежем путь через Тараскон и Сен-Реми. Это уже не Прованс, а Лангедок, если быть объективным.
— Ты был там без меня! — обиженно воскликнула Фов.
— Конечно, нет. Я бы никогда так не поступил.
— Тогда откуда ты все так хорошо знаешь? Эрик, где моя груша?
— Груша? Я только что ее съел. Прости, я не спросил, не хочешь ли ты половину. Да что с тобой, Фов?
— Ты… съел… мой первый… предмет! — простонала Фов, с трудом выговаривая слова от смеха.
— Предмет? Это была просто груша… Клянусь тебе, Фов, я даже близко не подъезжал к Люнелю, но я хотел точно знать, где он находится.
— Зачем? — поинтересовалась она.
— На всякий случай, — ответил Эрик. — Вдруг ты вернешься и вспомнишь о том, что хотела туда поехать.
— И как давно ты возишь с собой в машине эту карту?
— Я положил ее сразу после твоего отъезда, шесть лет назад. Когда я сменил машину, я просто переложил ее из одного бардачка в другой.
— Тогда, пожалуй, я тебя прощу. Ты был непоследовательным, но намерения у тебя были добрые. А это следует учитывать, я полагаю.
— Я бы назвал это иначе.
— А как бы ты это назвал? — Фов оперлась подбородком на руки и прямо взглянула ему в глаза. — Сентиментальностью? Ностальгией? Романтикой?
— Ах ты маленькая дрянь!
— Неужели? — Ей удалось недоуменно вскинуть брови, хотя ее сердце пело от радости.
— Перестань играть со мной! Ты уже от души повеселилась в Риме, не забыла? Заставила меня поверить, что ты все еще любишь меня, и сбежала в последнюю минуту. Бессердечная садистка, вот ты кто. Я не нахожу слов, чтобы сказать тебе, что я на самом деле думаю о тебе. — Эрик встал.
Фов тоже вскочила и быстро обогнула стол, уверенная в своих силах, преображенная, открытая навстречу жизни.
Эрик посмотрел на нее, и его мир стал другим. Единственная любовь его жизни, раскрасневшаяся, со светящимися от нежности глазами протягивала к нему руки, готовая разделить с ним будущее.
— Так ты пытаешься сказать мне, что все еще любишь меня? — спросила Фов, обнимая его. — Ты хочешь попросить меня выйти за тебя замуж? Должна тебя предупредить, что нынешним утром я готова на любой риск. Если хочешь меня заполучить, то действуй.
— Я всегда хотел тебя, но думал, что не нужен тебе, — прошептал Эрик, глядя в ее загадочные глаза. — Но я не хочу пользоваться твоим настроением, — добавил он, отстраняясь. — А вдруг ты завтра передумаешь?
— Эрик, это не настроение. Я просто дразнила тебя, ничего не смогла с собой поделать. Все эти годы я хотела стать твоей женой. Помнишь, как ты мечтал о том, чтобы мы вместе убежали, когда мне было шестнадцать? Я тоже думала об этом, но боялась признаться. Мое сердце всегда принадлежало тебе, но мне не хватало веры. Теперь с этим покончено. В моей жизни есть место для двух вещей, и одна невозможна без другой. Я хочу быть твоей женой и хочу попытаться начать писать…
— Писать? Как это случилось? Когда? Нет, не говори мне, расскажешь потом. Это замечательно. Я всегда знал, что ты вернешься к живописи.
— Ты будешь жить в «Турелло», Эрик?
— Этот дом ждал нас, разве ты об этом не знаешь?
— Я медленно соображаю, но теперь я уверена в этом.
Эрик коснулся пальцем губ Фов, чувствуя, как сердце готово вырваться из груди.
— Ты все еще хочешь поехать в Люнель? Я держу свое слово, — серьезно сказал он.
— Не сейчас, не сегодня, — ответила Фов.
— Может быть, ты хочешь побывать там одна?
— Я никуда не тороплюсь, — Фов на мгновение задумалась. — Мне просто некуда больше спешить. Но, Эрик, проехаться нам все же придется. Недалеко. Мне нужна еще одна груша.
