Мистраль каждый день работал в своей мастерской сразу после завтрака, выходя оттуда только к ужину. Служанка приносила ему холодное мясо, хлеб и бутылку вина, и художник поглощал это, стоя перед холстом, не замечая, что он ест. Кейт, пользуясь тем, что мужа не интересовало ничего, кроме работы, полностью контролировала его деловые отношения. Она следила за выполнением контрактов, вела переписку с галереями и управляла фермой.
Один раз в год, во время сбора урожая, Мистраль бросал свою мастерскую и работал в поле вместе с наемными работниками, но все остальное время он пребывал в собственном мире. Газет он не читал. Политические перемены в Европе его заботили не больше, чем украшения из петушиных перьев на модных вечерних платьях. Что же касается игры в шары в Фелисе, то Мистраль регулярно принимал участие в турнирах. Но вот о поджоге Рейхстага он даже не узнал. Если Мистраль обнаруживал, что у него закончился последний тюбик с какой-нибудь краской, он выходил из себя, а когда услышал от фермеров в кафе о катастрофе дирижабля «Гинденбург», он не пробормотал ни одного слова сочувствия. Его не интересовало вторжение итальянцев в Эфиопию и оставляли равнодушным последние новинки кинематографа.
Мистраль пребывал в самом расцвете творческих сил, и его эгоцентризм лишь усугубило сознание, что никогда еще он не писал так хорошо. Что из происходящего в мире могло иметь значение, когда он просыпался каждое утро, чувствуя потребность немедленно встать к мольберту? Ни человеческие судьбы, ни исторические события не могли повлиять на него, пока он горел желанием работать.
Но Кейт Мистраль всегда находилась в курсе событий, происходивших за пределами Фелиса. Она несколько раз в год ездила в Париж, чтобы поддерживать связь с миром искусства и покупать новые наряды. Хотя Кейт жила в деревне, она все равно хорошо одевалась. Она тесно сотрудничала с Авигдором, представляла мужа на вернисажах, на которых сам художник отказывался появляться. Иногда Кейт покидала его на целый месяц, отправляясь в Нью-Йорк, чтобы встретиться с родственниками. Но Мистраль едва ли замечал ее отсутствие.
После краха на бирже в 1929 году Кейт больше не была богатой. Ей еще крупно повезло, что она истратила значительную сумму на покупку фермы «Турелло». Это оказалось очень хорошим вложением денег. Ее муж, которому она преподнесла ферму как свое приданое, даже не подозревал, что они вновь богатеют день ото дня. Поля вокруг дома были засажены плодовыми деревьями и овощами, собранный урожай отправлялся в Апт для продажи. У них были великолепные свиньи, куры, утки, несколько лошадей, новейшая сельскохозяйственная техника и сноровистые работники. Как только рядом появлялся свободный участок, выставленный на продажу, Кейт сразу же его покупала. Одна только ферма давала достаточно дохода для вполне комфортного существования, с удовлетворением думала Кейт, когда снова и снова подсчитывала все возрастающие суммы от продажи картин, которые она хранила в банке в Авиньоне. Счет в банке был, разумеется, открыт на имя Мистраля.
Финансовые способности Кейт во многих смыслах компенсировали отсутствие душевной близости между супругами. Мистраль редко говорил с ней о своей работе и ни разу не попросил жену позировать. Мистраль почти никогда не приглашал ее в свою мастерскую. И все же Кейт прославилась как гостеприимная хозяйка. Дом она обустроила с максимальным комфортом, и знакомые Кейт и Мистраля проводили в «Турелло» выходные.
Когда игроки в шары собирались на площадке у кафе, Мистраль почти ежедневно присоединялся к ним после того, как заканчивал работать. Домой он возвращался поздно. Зимой, когда для игры становилось слишком холодно, он работал целый день и рано ложился спать, буквально падая в постель, как изнуренный фермер. Но все же Кейт принадлежало его тело, всегда ненасытное, изголодавшееся. Мистраль удовлетворял себя, но Кейт этого хватало, чтобы достичь оргазма, потому что она существовала в постоянном возбуждении, вызванном близостью мужа. Стоило ему только прошептать: «Терпение, Кейт, терпение», и она была готова принять его.
Сидя в одиночестве в гостиной, когда Жюльен уходил спать, Кейт понимала, что Мистраль был для нее наркотиком. Но она ни о чем не жалела, не вспоминала с грустью о светской жизни, от которой отказалась ради него. Кейт знала: то немногое, что остается у Жюльена Мистраля, помимо его творчества, безраздельно принадлежит ей. Она улыбалась в темноте, защищенная толстыми стенами «Турелло», а за окном летели осенние листья, и тяжелая красная луна низко висела над замерзшими пустыми полями и голыми виноградниками.
Кейт не интересовалась гражданской войной в Испании, считая ее сугубо внутренним делом этой страны. Так она пыталась сохранить душевное равновесие, потому что в отличие от Жюльена читала газеты. В сентябре 1938 года было подписано соглашение в Мюнхене, и миллионы французов, англичан и немцев вздохнули с облегчением, уверенные, что войны не будет.
Летом 1939 года Кейт, не видевшая свою семью два года, отправилась в Нью-Йорк. Город предавался безудержному веселью в связи с открывшейся ярмаркой «Мир будущего».
За два месяца до этого Гитлер оккупировал Чехословакию, но каждый день по другую сторону океана двадцать восемь тысяч человек, для которых это событие не имело большого значения, выстаивали в очереди, чтобы взглянуть на весьма убедительный мир 1960 года, предложенный им компанией «Дженерал моторс». С точки зрения организаторов, должна была наступить такая эра, когда автомобили на дизельном топливе будут стоить не больше двухсот долларов и понесутся по безопасным хайвеям; изобретут лекарство от рака; федеральные законы будут защищать каждый лес, каждое озеро и каждую долину; каждый человек будет уходить в отпуск на два месяца в году, а у женщин и в семьдесят пять лет будет великолепная кожа.
— Кейт, ты должна немедленно вернуться домой, — заявил Максимилиан Вудсон Браунинг, любимый дядюшка Кейт, который до выхода на пенсию сделал карьеру как профессиональный дипломат. — В Европе оставаться опасно.
— Дядя Макс, откуда такой пессимизм? А как же Мюнхенский договор? Ведь Гитлер получил то, чего хотел. Он же не может повести себя как идиот и начать воевать с Францией. У нас есть линия Мажино, а солдаты Гитлера — это всего лишь плохо одетый и плохо вооруженный сброд. Это всем известно. У Германии нет оружия, даже форму шьют не из натуральной шерсти.
— Это все пропаганда, моя дорогая. Не верь тому, — что слышишь.
— Какая глупость! Зачем французским газетам и радио заниматься пропагандой? Разве они не свободны?
— Кейт, ситуация очень тревожная. Я считаю — и многие разделяют мою точку зрения, — что Гитлер обязательно постарается захватить остальные европейские страны. Это всего лишь вопрос времени. Если начнется война, ты можешь оказаться в ловушке.
— Но, дядя Макс, никто не хочет воевать, война никому не нужна. Ты сгущаешь краски.
— Кейт, ты невероятно поглупела!
Услышав такое от человека, которого она всегда любила и которым восхищалась, Кейт призадумалась. В конце концов дядя настолько убедил ее, что она немедленно написала письмо Жюльену, прося его приехать в Штаты.
