Вот только сами это делать не спешили. Рассчитывая своими словами, скорей всего, лишиться хоть мизерной части свих многочисленных конкурентов. Чего им не удалось сделать и на тысячную долю процента. Большинство терпеливо дожидалось своей очереди для регистрации. А те, кто не смог бы попасть во дворец сегодня, не расстраивались по этому поводу, а собирались терпеливо ждать следующего дня. Тем более что регистрировали всех, но в зал уже не впускали, а выдавали порядковый номер уже на завтрашнюю аудиенцию.
Вдобавок канцелярии пришлось разбираться с сотнями недовольных аристократов, которые не попали в ограниченные заранее возрастные рамки. Да и с ростом получилась изрядная неразбериха. Многие оказались выше или ниже на один, а то и два сантиметра того роста, который фигурировал в их прежних данных. А ведь рост тоже весьма жёстко регламентировался. Приходилось разбираться и вымеривать всех "выросших" или "укоротившихся" заново.
Но и это было ещё не всё! В имперскую канцелярию хлынул прямо таки водопад возмущенных писем, посланий и нот протеста. В них требовали устранить дискриминацию и восстановить человеческую справедливость. То есть дать шанс всем холостым аристократам участвовать в отборочных конкурсах за право жениться на наследнице звёздного престола. Да и некоторые женатые громко вопили о безнравственности и распущенности, угнездившихся под крышей императорского дворца.
Нелишне будет напомнить и про оживление в антимонархической среде. Во многих городах спешно организовывались митинги против единоличной власти, передающейся по наследству. Если обобщить все их лозунги в один, то он бы звучал так: "Простому человеку - принцесса не светит!" К всеобщему облегчению митинги организовывались с трудом, проходили вяло и при малом скоплении народа. Императоров всё-таки любили. Знать тоже не подвергалась ненависти. Так как народ в своём подавляющем большинстве жил весьма хорошо, обеспеченно и с уверенностью в завтрашнем дне. А уж в патриотизме своих граждан Оилтонской империи сомневаться не приходилось. Преданность и лояльность - всегда были основными направлениями в воспитании подрастающих поколений.
Поэтому на сегодняшний день во всех провинциях без исключения температура жизни стремительно возросла, в самой столице дошла до точки весьма солидного и продуктивного кипения. А уж неудавшиеся покушения на персону наследного барона Артура Аристронга, вообще поставили меня в самую горячую точку политических событий.
В холл гостиницы мне пришлось прорываться чуть ли не с боем, и только мощные гвардейцы из моей личной охраны не позволили волнующейся толпе затоптать меня в заурядной давке. Так всем хотелось хоть слово из моих уст уловить в свой микрофон. Надо было как-то понизить создавшийся ажиотаж. А то передвигаться по городу станет весьма проблематично. Уже идя по коридору к банкетному залу ресторана, я отдал распоряжение своему секретарю раздать десяти выбранным мною корреспондентам приглашение на ночной бал. Пусть ещё раз приоткроют занавес над моей таинственной личностью. Заодно выпытав все сплетни у моих новых и старых друзей. Попутно оттянув внимание читателей и на их жизнь, деяния и биографии. Тем более что выбирал я самых толковых, талантливых и справедливых работников пера. Которые не гнались за дешёвыми сенсациями, а всегда пытались раскрыть человеческую душу и найти в ней самое хорошее и доброе и уже затем, литературно приукрасив, преподнести публике к её вящему восторгу.
Распоряжения по поводу размещения столов, подбора музыкантов и исполнителей, а также беглый осмотр меню, у меня занял минут двадцать. Напоследок я упросил шеф-повара не создавать препятствий для работы той бригады, которая прибудет под командованием тётушки Освалии. Что удалось сделать лишь после существенного похудения моего кошелька. Но тут уж ничего не поделаешь. Сам знаю, как неприятно когда в твой монастырь лезут со своими советами и правилами. И вполне сочувствовал одному из самых лучших кулинаров Старого Квартала. Тем более что ему ещё только предстояло познакомиться с весьма экстравагантной и авторитарной особой. Когда мы уходили, шеф-повар выглядел довольным и умиротворённым. Но я был уверен: он ещё пожалеет, что согласился за такую мелочь впустить на свою территорию тётушку Освалию.
Первый экзамен являлся, пожалуй, и самым сложным. На данный момент! Настолько сложным, что на нём намеревались отсеять не менее трёх четвертей всех претендентов. Поэтому относиться к нему следовало очень внимательно и ни в коем случае не поощрять в себе излишнюю самоуверенность и браваду. Хоть я не сомневался в своей феноменальной памяти, умении найти правильное решение в любой жизненной ситуации, но спешить с ответами не следовало. Тем более что на весь экзамен отводилось пять часов. То есть столько же времени, сколько и на проходящую в то же время очередную аудиенцию. И проводился он тоже на день раньше, чем планировалось первоначально. С участием тех счастливчиков, которые представились принцессе в первые два дня.
Сам экзамен проходил в столичном университете, который располагался в пригороде столицы. Две самые большие аудитории разделили на две тысячи независимых кабинок, установили в каждой стол с монитором, удобное кресло и непосредственно сами вопросы. А конкретнее - карточки, которые находились в специальном автоматическом зажиме. На каждый вопрос надо было вписать ответ в оставленное для этого место. И затем расписаться в верхней и нижней части данной карточки. На каждом листке помещалось от пяти до десяти вопросов, и всего их насчитывалось ровно двести! Как будут оцениваться ответы и что будет если некоторые вопросы так и останутся без ответа - никто не знал. Но впоследствии разрешалось обжаловать решение экзаменаторов, повторно просмотрев каждый листок в присутствии специальной комиссии.
Во время экзамена разрешалось выходить из отведённой кабинки для посещения туалета, или лёгкого утоления голода и жажды в многочисленных буфетах на выходе из аудиторий. Но при этом не разрешалось личное общение, использование любой литературы и прозаических шпаргалок. Для соблюдения подобных запретов всюду были установлены камеры наблюдения с постоянной записью всего происходящего. Такие же камеры стояли и в каждой кабинке. Весьма удобное и давно проверенное средство против шпаргалок на всех важных экзаменах во всей империи.
Рассаживали экзаменуемых в порядке живой очереди, по порядку заполняя все кабинки. Затем с краткой речью выступил главный ректор университета, напомнив правила проведения экзамена. Лишь только его изображение исчезло с экранов, раздался звонок, зажимы автоматически раскрылись и карточки с вопросами попали в нетерпеливые руки волнующихся кандидатов.
Я тоже порядочно волновался и какой-то момент даже остро пожалел, что не попробовал найти возможность познакомиться хотя бы с некоторыми сотнями вопросов заранее. Ведь с моими возможностями и талантами моих ребят, подобное нарушения можно провернуть в теории без особого труда. Но я тут же вспомнил, что людей у нас и так не хватает, ребята почти не спали в последние дни, охраняя мою персону, и мне стало стыдно. Да и не боялся я ведь никаких вопросов. Почему же тогда так волнуюсь? А потому, что академики могли такие загадки нафантазировать, что только рот не забывай закрывать.
