Лоран, это и был Лоран… Или не Лоран, какая разница! Фанни
его так называла, чтобы не ломать язык на его настоящем имени, но все – все! –
больше ей так называть некого. Его больше нет в жизни Фанни, она потеряла его
по собственной дурости, потеряла меньше чем через полгода после того, как
обрела, после того, как поверила, что может наконец-то стать счастливой. И вот
с тех пор она каждый день продолжает прибегать по утрам на Пон-Неф, жадно отыскивая
глазами широкоплечую фигуру, и темные волосы, и промельк улыбки в серо-голубых
глазах, а не найдя Лорана, снова и снова приостанавливается около каменной
скамьи, смотрит на зеленую воду Сены (в Сене всегда зеленая вода, зимой и
летом, весной и осенью, в дождь и при солнце) и думает, что настанет,
обязательно настанет наконец день, когда она или дождется здесь Лорана, или все
же перегнется через парапет слишком сильно, так что носки ее кроссовок
оторвутся от мостовой, и Фанни потеряет равновесие, перевалится вниз… Но она не
даст своему телу задержаться на спасительном выступе, а скатится с него, рухнет
в темно-зеленую стынь Сены, которая сразу отнимет у нее дыхание… а потом ее
рыжие волосы и бледное лицо сведут с ума раннего прохожего, к примеру, туриста-японца,
который будет таращиться на нее с какого-нибудь другого моста, например, с
Пон-дез-Арт или Пон-дю-Карусель, и думать, есть, мол, нечто жуткое и
завораживающее в этой картине – утопленница, несомая течением…
Фанни передернула плечами, отгоняя привычно наваливающийся
на нее утренний кошмар, еще раз негодующе взглянула на тщедушного наглеца в
сизых джинсах, который занял священное для нее место, и совсем было собралась
бежать дальше, так и не исполнив непременного утреннего ритуала, как вдруг
заметила, что парень слишком уж перегнулся через парапет. Носки его кроссовок
почти оторвались от мостовой, он вот-вот рухнет вниз.
И он склоняется еще сильнее! Он с ума сошел!
* * *
Валерий Сергеевич Константинов умер в ночь на понедельник,
31 января, на четырнадцатом месте четвертого купе шестого вагона скорого поезда
«Нижегородец» сообщением Горький – Москва (несмотря на то, что Нижний Новгород
давно обрел свое историческое название, железнодорожники упорно продолжают
именовать его Горьким, то ли для скорости произношения и написания, то ли еще
по каким-то своим тайным железнодорожным причинам). Смерть Константинова на
первый взгляд выглядела вполне естественной – никаких следов насилия и прочего
криминала: уснул человек и не проснулся. Тихая, милосердная смерть. Между нами
говоря, кто из нормальных людей, срок земного бытия которых с каждым годом
становится все короче, не мечтает о такой тихой смерти – конечно, желательно бы
не в вагоне поезда, пусть даже скорого и даже сообщением Горький – Москва, а в
собственной постели… но это уж кому как повезет. Можно было бы считать, что
Константинову тоже повезло, хотя вроде бы рановато умирать
пятидесятипятилетнему мужчине. С другой стороны, всякое бывает, и вообще,
процент ранних смертей у мужчин куда выше, чем у женщин! Однако работникам
милиции по долгу службы положено предполагать криминал даже там, где его нет и
быть не может. Ведь Константинов вполне мог быть, например, отравлен. Конечно,
вскрытие покажет причину, но ситуацию однозначно делало подозрительной исчезновение
попутчиков покойного.
Впрочем, в том, что на месте не оказалось двоих из них,
ничего подозрительного не было: они сошли на своей станции в половине шестого
утра. Копии проездных документов у проводницы сохранились: билеты ровно неделю
тому назад приобрели супруги Шаповаловы, пенсионеры, решившие навестить внука,
которому 31 января исполнялось восемнадцать. Конечно, вполне могло статься, что
Шаповаловы нарочно подгадали поездку к тому времени, когда Валерий Константинов
отправится по каким-то неведомым своим делам в Москву, и совершеннолетие внука
было не более чем попыткой создать алиби, однако свои билеты они купили на два
дня раньше, чем покойный Константинов. Купить билеты на два дня раньше и
оказаться в одном купе с будущей жертвой – это устроить не так-то просто… Либо
следует предположить участие в деле сообщника из числа железнодорожников,
например билетной кассирши, либо такую степень совпадения случайностей, которой
не отыщешь даже в романчике какой-нибудь дамы-детективщицы, самой пылкой
любительницы невероятных совпадений.
Пожалуй, Шаповаловы как кандидаты на роль преступников
отпадали изначально. Самое большее, на что они годились, – это быть
свидетелями.
Вот только свидетелями чего?
Но пока бог с ними, с Шаповаловыми, тем паче что они ни в
чем не повинны.
Гораздо больший интерес у дознавателей вызывала личность еще
одного попутчика покойного Константинова – четвертого пассажира купе, ехавшего
на шестнадцатом месте. Хотя бы потому, что эта самая личность оказалась
неизвестна. То есть потом, после соответствующего запроса, из данных,
сохранившихся в компьютере, выяснилось, что билет на данное место был продан
некоему Ломакину А.Н. (номер паспорта такой-то, прописан в Нижнем Новгороде
там-то). Учитывая, что Ломакин покупал билет почти одновременно с
Константиновым и даже в одной кассе с ним, упомянутый гражданин вполне годился
на роль объекта милицейских розысков. Однако вся странность состояла в том, что
Ломакин на своем месте не ехал! То есть, когда поезд отошел от вокзала и
проводница начала проверять билеты, оказалось, что пассажир не явился к
отправлению.
Такое бывает. Например, опоздал. Или передумал ехать, а
билет сдать не успел. Или потерял билет. Или вообще в больницу попал, уже не до
билета стало, не до поездки и не до Москвы. Да умер, в конце концов!
Проводница Якушкина сообщила о наличии свободного места
начальнику поезда, и тот решил осчастливить мужчину, который ворвался в поезд
за несколько минут до отправления и принялся умолять начальника найти ему
свободное местечко.
Такое бывает сплошь и рядом. Особенно по понедельникам.
Особенно если понедельник приходится на тридцать первое число. В дни (вернее,
ночи) таких поистине роковых совпадений второй, вечерний поезд из Нижнего в
Москву, в народе по старинке именуемый «Ярмарка», хотя официально он зовется
теперь как-то иначе, отчего-то не ходит. И вся нагрузка (а народу в Москву к
понедельнику рвется чертова уйма!) ложится на бедный «Нижегородец», который
тогда просто-таки трещит по швам. Начальники поездов пускают пассажиров даже на
места 37 и 38, которые официально значатся местами для отдыха проводников! Как
оформляются в этом случае проездные документы, знает всякий, кто хоть раз
попадал в такую ситуацию. А вот какие суммы взимаются с желающих непременно
добраться до Москвы – это остается красивой маленькой тайной начальника поезда
и пассажира. С другой стороны, начальники называют конкретную стоимость билета,
но ведь пассажиру нужен билет любой ценой, и он сулит, что будет очень
благодарен…
