На самом деле спать ей не хотелось совершенно, все тело было
напряжено, глаза опасливо прищурены, и зевать никак нельзя было – не то имелся
шанс очень многое прозевать. События могли выйти из-под контроля. Катрин
терпеть не могла, когда какая-то ситуация в ее жизни выходила из-под ее
контроля! А поскольку она не отличалась глобальным умом и широтой мышления (и,
между прочим, сама признавала за собой этот недостаток, но молча признавала,
молча, не крича об этом на всех перекрестках, потому что люди должны быть
осведомлены только о достоинствах Катрин, которые так и били по глазам:
красота, умение себя подать, некоторое количество довольно-таки острого ума,
сексуальность, раскованность и т. п.), то приходилось все время быть настороже,
в боевой готовности к неприятностям. Однако главным средством существования
Катрин (и главным удовольствием ее жизни) всегда был какой-нибудь мужчина, а
она прекрасно знала (было время усвоить, на самом-то деле она не такая уж
молоденькая, какой кажется, жизненный опыт у нее – ого-го, хоть мемуары пиши
или, к примеру сказать, руководство для начинающих куртизанок!), да, прекрасно,
стало быть, знала, что мужчины предпочитают видеть в женщине не амазонку, а
кошечку-мурлыку, а потому образ этакой безмятежной, ленивой, сладко
потягивающейся и позевывающей киски стал ее второй натурой. Выходить из этого
образа она позволяла себе только в постели, когда кошечка-лапушка превращалась
в тигрицу. Но это очень нравилось ее любовникам, поэтому было оправдано.
Вообще Катрин была убеждена, что отлично разбирается в
мужчинах, досконально изучила их привычки и причуды, а потому виртуозно умеет
ими манипулировать и извлекать из их карманов и ширинок максимум пользы и
удовольствия для себя, очаровательницы. Однако этот мальчишка по имени Роман,
который вот уже вторые сутки неустанно, неутомимо и с полной отдачей трудился в
ее постели, то и дело озадачивал ее. Катрин не могла бы сформулировать (она
вообще-то не любила точных формулировок, ее восприятие жизни основывалось
только на инстинкте… ну, кошка – она кошка и есть!), не смогла бы даже себе
объяснить, почему ей кажется, будто для ее новой игрушки она сама – тоже в
некотором роде игрушка.
Вот интересно, да? Катрин затащила его на себя, вернее,
уложила под себя (ведь в первый раз именно она была сверху), не только потому,
что так уж сильно жаждала обездолить бедненькую старушку Фанни. Мальчишка ее
очаровал: он был не просто красив (а может, даже и не слишком красив,
подбородок-то подкачал!), он светился, в нем словно огонь горел, что
чувствовалось в каждом его движении и каждом взгляде. Катрин, перебравшая на
своем веку не один десяток мужчин, этот огонек разглядела мгновенно и решила
около него обогреться. Ни о каких взаимных чувствах она и не помышляла, чувства
– это для сентиментальных дурочек вроде Фанни, а ей нужна была только лишь
молодая, неутомимая энергия юноши. Молодой любовник – наилучшее средство
помолодеть и самой! Она подержит его около себя несколько дней, потому что
Лоран занят какими-то своими дурацкими делами. О нет, Катрин очень уважала его
дела, потому что они приносили деньги и часть этих денег оседала в ее
карманчиках, но считала хорошим тоном презрительно надувать губки, когда речь шла
о заботах Лорана. В общем, сейчас ему не до нее – он то встречается со своими
партнерами, то уезжает из Парижа, то мотается по антикварным салонам и
выставкам, пополняя свою коллекцию натюрмортов, то запирается дома, чтобы
хорошенько подумать, сосредоточиться, то бродит по своему любимому д’Орсе.
Катрин ходила с ним, пока не нарвалась на скандал с Фанни, потом стала
предпочитать Лувр, и не напрасно. Вон какого мальчика себе отхватила! Ему
предстояло тешить ненасытную плоть Катрин до тех пор, пока Лорану не надоест
заниматься только добыванием денег и он не надумает снять напряжение с помощью
живой, горячей Катрин, а не мертвых произведений искусства.
А впрочем… Неужели после этого она расстанется с Романом?
Восхищенная первыми сеансами секса с этим шелковым,
мраморным, неутомимым божеством, Катрин в конце концов решила оставить его
себе. Лоран – для дела, для денег, для жизни, Роман – для удовольствия, какого
Лоран дать ей просто не способен: не то оснащение, не та техника. Разумеется,
обустроить ситуацию нужно разумно, чтобы основной любовник даже не заподозрил о
существовании побочного. Лоран не потерпит неверности. Убить он Катрин, может,
и не убьет, но вышвырнет ее вон, словно шелудивую кошку, уж точно. И, того
глядишь, вернется к Фанни… А этого допустить никак нельзя!
Конечно, не стоило бы судьбу пытать, нужно было натешиться с
красавчиком Романом – да и отвезти его на тот же угол де ла Бурз и де Колонн,
где Катрин его подобрала, однако слишком уж велико оказалось для нее искушение
владеть сразу двумя мужчинами, прежде принадлежавшими Фанни. Почему? Со стороны
могло показаться, будто Катрин ей, бедняжке, за что-то мстит, за какую-то
старую обиду. Да ничего подобного! Ничем ее Фанни не обижала, дорожку ей
никогда не переходила, хотя бы потому, что до появления Лорана они ходили по
разным дорожкам и паслись на разных пастбищах.
«А разве кошки пасутся на пастбищах?..» – сделала перерыв в
размышлениях Катрин. Да ладно, какая разница, пасутся или нет, суть в том, что
не следует непременно искать в отношениях двух женщин каких-то тайн мадридского
двора. Все проще, все примитивнее: она – единственная, она – самая-самая, никто
не имеет права одеваться дороже, выглядеть моложе, иметь тех любовников,
которых хочется в данный момент… Соперничество с другими «сестрами по Творцу»
всегда было движущей силой натуры Катрин. Вот и все.
Итак, она отняла Романа у Фанни, затащила на себя, под себя,
имела его справа, слева, сзади, спереди, по горизонтали и по вертикали, стоя,
лежа, сидя, на коленях, в постели, на столе, на полу, в кресле, в ванне… Где
еще? Ах да, в автомобиле, как же она могла забыть, ведь с этого все и началось!
И вдруг совершила открытие: этот неутомимый мальчик не просто обслуживает
Катрин. Он видит в ней всего лишь живую вагину, с которой удовлетворяет свою
молодую, горячую, неутолимую потребность в сексе, но перед глазами у него –
другое лицо, в сердце его – другая женщина!
Кто? Неужели Фанни до такой степени его зацепила, что, даже
уйдя к другой женщине – более красивой, более молодой, более… – да более! – он
не может ее забыть? Но тогда почему, скажите, бога ради, он от Фанни ушел,
почему бросил ее и даже не дает себе труда позвонить и сообщить: жив, мол,
здоров, не ищи меня с полицией, но прощай навсегда?
