– Ну ладно, – махнула рукой Эмма. – Все это пустые
разговоры, сами понимаете. Как вы себе это представляете – я должна прийти к
Катрин… Господи, я даже не знаю, где она живет, где держит Романа!
И тут же в мозгу ее прозвучало: «Она держит его в своем тайном
гнездышке на бульваре Сен-Мишель… Ну, там, где на постели черные шелковые
простыни…» – Эмма мотнула головой, отгоняя непрошеное воспоминание об Армане.
Чтоб ты сдох, козел!
– Я знаю, – торопливо сказала Фанни. – Я знаю ее квартиру на
бульваре Сен-Мишель!
– Ну и что? – с трудом сдерживая раздражение, перебила Эмма.
– Что я должна сделать. Пойти и стащить моего мальчика с его любовницы? Или
вытащить из-под нее? И сказать: у меня есть для тебя другая…
Она оскалилась, коротким сдавленным смешком удержав готовое
сорваться непотребное словцо, но Фанни мигом поняла, что имела в виду Эмма. Но
не обиделась на нее. Наоборот – посмотрела с новым интересом. Да, это сильная
женщина… Эта женщина способна на многое! И, кажется, сделать то, что намерена
ей предложить сделать Фанни, она сумеет.
Если захочет, конечно.
А чтобы она захотела, ее нужно убедить!
– Эмма, вы можете употреблять по отношению ко мне какие
угодно эпитеты, я не обижусь, – сказала она. – Быть может, вам покажется
странным мое упорство, но Роман для меня – смысл жизни!
– Не для вас одной, – тихо проговорила Эмма. – Но наши
любимые… наши любимые дети уходят от нас. Иногда уходят навсегда, причем мы
сами выводим их на эту безвозвратную дорогу! И напутствуем, и машем вслед, и
плачем… А потом поворачиваемся и тоже уходим, не обернувшись, чтобы забыть о
них… и больше не вспоминать!
Фанни когда-то читала Чехова (это было модно!) и
Достоевского (еще более модно!) и ничегошеньки не поняла ни в том, ни в другом.
Осталась только оторопь перед безднами загадочной славянской натуры. Точно
такая же оторопь охватила ее сейчас. Эта Эмма способна хоть на чем-нибудь
сосредоточиться, интересно знать? Ее постоянно тянет на какие-то отвлеченные
философствования, а тут решается конкретный вопрос!
Откуда было знать бедняжке Фанни, что Эмма не просто
сосредоточена, но буквально зациклена на единственно интересующем ее вопросе,
что и породило массу проблем и в ее жизни, и в жизнях других людей…
– Извините, – сказала Эмма, – я вас все время перебиваю. Ни
слова больше, клянусь. А вы продолжайте.
– Итак, я не просто хочу, чтобы Роман ушел от Катрин ко мне.
Я хочу отомстить ей посильнее. Я хочу, чтобы ее бросил Лоран!
– Так, понимаю, – проговорила Эмма, глядя на нее исподлобья.
– Вы сообщите ему о том, что у Катрин завелся молодой любовник. И он,
оскорбившись, бросит ее. А заодно даст задание своим бодигардам пристрелить
Романа. Да? Но ведь тогда его точно никто не получит. Ни вы, ни Катрин. И я
тоже его потеряю!
– Вы обещали молчать, если не ошибаюсь, – нетерпеливо
напомнила Фанни. – Ну так и помолчите хоть минуточку! Дайте мне договорить!
Эмма иронически приподняла брови и приложила палец к губам,
словно подтверждая, что будет молчать.
– У меня и в мыслях нет выдавать Романа, – продолжила Фанни.
– Я хочу, чтобы Лоран бросил Катрин не из мести, а просто потому, что встретил
другую женщину. Точно так же, как бросил меня. Понимаете?
Эмма посмотрела на нее выразительными глазами, указывая
пальцем на свои губы.
– А, ну да, – невесело усмехнулась Фанни. – Говорите,
говорите!
– Я тут случайно посмотрела фильм – называется «Натали», –
сказала Эмма. – Там обманутая жена – ее, кстати, играет ваша тезка, Фанни
Ардан, – нанимает молоденькую проститутку, чтобы та совратила ее мужа и увела
его от любовницы. А потом бросила бы, разбив ему сердце. Но проститутка взяла
да и влюбилась в свою нанимательницу! Похожая ситуация, вы не находите? Вы
совратительницу вашему Лорану где будете искать? В эротических театрах на
бульваре Клиши?
– Я видела этот фильм, – кивнула Фанни. – У него была очень
плохая пресса, но мне он понравился. Самой идеей, смелостью героини, которая не
боится рискнуть, мыслит нестандартно, хочет отомстить мужу не пошлой изменой, а
таким тонким, ядовитым способом…
– Ну, насколько я помню, главная героиня все же переспала с
каким-то молодым красавцем, – вставила Эмма невинно. – Так что без пошлой
измены мужу не обошлось…
– Ну, это она для самоутверждения, – снисходительно
отмахнулась Фанни. – В любом случае я не собираюсь искать для Лорана
проститутку. Хотя бы потому, что на проститутку он не клюнет. Тем более на
молоденькую девушку. Он мне рассказывал, что один только раз в жизни связался с
такой, так потом не знал, куда от нее деться. Она его шантажировала
беременностью…
«Нет, Людмила его не шантажировала. Это все была правда,
сущая правда!» – подумала Эмма.
– Она просто не давала ему прохода. Он из России так
поспешно уехал именно потому, что не хотел больше с ней дел иметь. Она там
восстановила против него весь город, в котором он жил, всех его знакомых.
Являлась к ним, рыдала, умоляла подействовать на него и вернуть к ней. Как
будто на сердце мужчины можно подействовать какими-то резонами!
Фанни возмущенно пожала плечами, но тут же перехватила
взгляд Эммы и осеклась. А она сама-то зачем пришла сюда? Чтобы подействовать на
сердце Романа резоном обеспеченной жизни с ней!
Боже, Пресвятая Дева, ну и вьет же из нас веревки жизнь… Что
там какой-то «Le Volontaire»? Даже если бы сейчас Лоран приполз к ней на
коленях, моля о прощении и обещая вечную любовь, Фанни бы его вместе с его
миллионами, с квартирой на авеню Ван-Дейк, с его серебристым «Порше», с его
холодноватым, насмешливым умом отдала за глаза мальчишки, за его бессвязный
робкий шепот, за трепет пальцев, которые касаются ее лона, за то, чтобы снова и
снова петь ему, когда он будет засыпать в ее объятиях:
Doucement, doucement,
Doucement s’en va le jour.
Doucement, doucement
А pas de velours.
«Способна ли Эмма помочь мне?» – в отчаянии размышляла
Фанни. Для этого нужно понять всю глубину страданий женщины, обуреваемой
последней любовью… Нет, она не поймет, она не способна на такое безрассудство,
на такое безумие, она для этого слишком… проста!
– Скажите мне, Фанни, только абсолютно честно, – проговорила
Эмма. – Мне просто нужно знать! Вы ради чего сейчас стараетесь? Чтобы моего…
чтобы Романа себе вернуть? Или все-таки ради того, чтобы заставить Лорана
бросить Катрин, а потом оценить вашу верность и заключить вас в свои пылкие
объятия?
