«О, так она, значит, способна мыслить логично? – удивилась
Фанни. – И даже очень логично! Но… совершенно ошибочно!»
– Я стараюсь ради того, чтобы вернуть Романа, чтобы Лоран
бросил Катрин, а потом заключил в свои пылкие объятия… вас!
Эмма несколько раз хлопнула ресницами, и лицо ее стало
совсем девчоночьим, растерянным.
«Нет, – сокрушенно подумала Фанни. – Она не сможет! Где ей!
Но деваться некуда. У меня никого нет, кроме нее. Она – моя единственная надежда.
И я заставлю ее хотя бы попробовать! Нужно же что-то делать. Я должна вернуть
Романа!»
– Что вы сказали? – пробормотала Эмма. – Что вы сказали?
– Что слышали! – резко ответила Фанни. – В конце концов, кто
хотел выйти замуж за миллионера, вы или я? Роман говорил, что это ваша заветная
мечта. Замуж не замуж, но шанс стать любовницей очень щедрого миллионера у вас
будет. Буквально завтра, потому что я знаю, где завтра можно будет перехватить
Лорана.
Глаза Эммы словно бы уплыли куда-то, усмешка искривила губы.
– Что? – встревожилась Фанни. – Не вздумайте отказаться! Вы
о чем сейчас думаете? Как бы увильнуть, да? Но у меня совершенно гениальный
план, поверьте!
– Нет… – покачала головой Эмма. – То есть да, я верю, что
ваш план гениальный. Но это не для меня. Не тот возраст, и кураж не тот. Больно
уж ситуация… кинематографическая, не побоюсь этого слова.
«Сандрильона-2005»,[6] да? Но только, боюсь, размер ноги у меня не подходящий
для хрустального башмачка. У Сандрильоны была крошечная лапка, а у меня
тридцать девятый с половиной, а итальянские туфли вообще нужно брать сороковой.
Знаете, Фанни, если бы я была писательницей, сочиняла роман и в него вставила
бы этот наш разговор, мои читательницы и читатели со смеху попадали бы.
«Тетенька, – сказали бы они, – ты совершенно вне конкурса, но только потому,
что тебя просто не допустят до конкурса! Иди вяжи носки детям, внукам и
правнукам!»
– Не говорите ерунды! – махнула рукой Фанни. – Вы не знаете
Лорана. А я знаю. Мы с ним не только спали – мы были друзьями, и я кое-что
понимаю в тайнах его души, его психологии. Он зациклен на женщинах старше себя.
Слышали про эдипов комплекс? Ну так вот Лоран – типичный пример проявления
этого комплекса. Уж не знаю почему, но так сложилось. Если это психопатия, то
не самая плохая, верно? У нас, запоздалых красавиц, появляются некоторые
надежды, раз мужчины с такой психологией существуют. Да здравствуют мужчины и
мальчики с эдиповым комплексом!
Фанни вскинула руку с воображаемым стаканом. Ей вдруг ужасно
захотелось выпить. Почему она пришла сюда, не прихватив с собой хотя бы бутылки
хорошего бордо? У Эммы попросить? Лоран уверял, будто у каждого русского всегда
есть в тайном местечке (он называл это каким-то варварским словом, кажется,
zanatchka) бутылка водки. Но вдруг у Эммы не окажется ни водки, ни вина? Вдруг
у нее нет zanatchka? Неудобно получится.
«Ладно, потерплю, – решила Фанни. – А вот приду домой и
напьюсь. Хотя нет, не напьюсь. Вдруг вернется Роман?» – И она мотнула головой,
отгоняя мысли, которые делали ее слабой. Сейчас главное – убедить Эмму.
– Разумеется, Лорана привлечет не каждая женщина. Его
женщина должна быть… она должна быть личностью. Красивой, обворожительной личностью!
И она должна попасться ему на глаза в ситуации экстраординарной. Меня он
оттащил от парапета Пон-Неф, уверенный, что я собираюсь броситься с моста. Это
его завело до безумия! Катрин поразила его своей смелостью и, скажем так,
раскованностью. А вы…
– Нет, погодите-ка, – протестующе выставила ладонь вперед
Эмма. – Для начала я хочу знать подробности про Катрин.
А про себя она подумала: «Вот оно! Теперь мне наконец-то
ясно, почему ты каждое утро бегала на Пон-Неф. И надо же, как мы с Романом угодили
точно в яблочко, когда решили, что ему надо ждать тебя, перевешиваясь через
парапет, словно готовясь к самоубийству! Случайная выдумка, случайное
совпадение, а так удачно… Но каким образом Лорана пленила Катрин – этого я еще
не знаю. А мне следует это знать, учитывая возможное развитие событий. Вдруг
пригодится? И вообще – любопытно, как таких мужиков берут на абордаж?»
– Рассказывайте же, – настойчиво сказала Эмма.
– Катрин… – Лицо Фанни брезгливо исказилось. – Мы с Лораном
были приглашены на суаре к одному моему старинному знакомому. Катрин появилась
там одна – только что бросила своего последнего любовника. Я, дура, показала ей
Лорана, не учитывая, что она изголодалась и сейчас на все готова, только бы
заполучить кого-нибудь свеженького к себе в постель. А Лоран-то отнюдь не
кто-нибудь… Катрин сразу положила на него глаз и решила им завладеть. И
обстоятельства сложились в ее пользу: раздалась музыка, а Катрин великолепно
танцует, надо отдать ей должное. Заиграли румбу, и она начала танцевать… одна.
Выкаблучивалась не могу сказать как! И все время смотрела на Лорана, словно
танцевала лишь для него. И вдруг, когда она сделала какой-то рискованный,
резкий пируэт, у нее лопнула резинка трусиков.
– Что? – хихикнула Эмма. – Вы это серьезно?! Лопнула
резинка? И как же она… Ой, я бы умерла от стыда!
– Я бы тоже умерла, – мрачно кивнула Фанни. – Но эта сучка
даже такой конфуз умудрилась повернуть в свою пользу. Она начала извиваться,
медленно приподнимая на себе платье. Чуть ли не до пупа оголилась! Извивалась,
извивалась, и трусики сползли на пол. Катрин переступила через них и продолжала
танцевать до тех пор, пока не утихла музыка. Но на саму Катрин уже никто не
смотрел – все женщины отвели от нее глаза, а мужики глаз не могли оторвать от
лежащей на полу черной тряпочки. Ну, закончился танец – шквал аплодисментов,
конечно… Хозяин вечеринки, уже изрядно набравшийся к тому времени, схватил
трусики, повертел так и этак, чтобы все разглядели: это черные кружевные
стринги с атласной вставочкой, – а потом взял да и объявил аукцион! Кто, мол,
больше даст за черные стринги Катрин. Ну, что-то в этом роде. Все были хороши и
ужасно веселились! Мужики просто слюной исходили. Торг дошел до полутора тысяч
евро, вы можете себе представить?! Хозяин вечеринки кричит: «Полторы тысячи!
Кто больше? Полторы тысячи евро за черные стринги, которые ласкали самое
сокровенное Катрин, – раз! Полторы тысячи евро за черные стринги, которые
выставляли напоказ задницу Катрин, – два! Кто больше? Полторы тысячи евро за
черные стринги, которые Катрин не снимает, даже когда кому-нибудь дает…» И за
мгновение до того, как он выкрикнул бы: «Три!» – и трусики купил бы какой-то в
зюзю пьяный бош,[7] вдруг раздался голос Лорана: «Три тысячи евро!»
Эмма так и ахнула:
