Ну и что теперь делать? Бросаться стремглав наутек?
Глупости!
– Где, где Людмила? – изобразила она глубокое недоумение. –
Вот эта, что ли? Но это другая девушка! Совсем не та, которая забыла пакет в
парикмахерской! Так что подождите, не кричите. Видимо, кассирша и впрямь
ошиблась с адресом.
Между прочим, Эмма совершенно напрасно суетилась, изобретая
оправдания: «Людмилка» ни на нее, ни на соседку не обратила никакого внимания.
Она прошла мимо, странно выбрасывая вперед ноги, как если бы те ей не
повиновались, то и дело оскальзываясь на льду (во дворах и на тротуарах Нижнего
Новгорода лед не чистят никогда, это общеизвестно, а если кто не знал этого
раньше, пусть узнает сейчас!), расставив руки в отчаянном усилии удержать
равновесие. К губам девушки приклеилась бессмысленная улыбка, глаза смотрели в
никуда. Одним словом, она была до безобразия пьяна, эта красивая, высокая,
холеная девушка с роскошными белокурыми волосами, струившимися по спине чуть не
до пояса. Одежда ее – сапоги, дубленка, сумка, перчатки – с первого взгляда
указывала если не на богатство хозяйки, то отнюдь не на жизнь от зарплаты до
зарплаты. Вообще Людмила была из тех редких красавиц, о которых господин Кнуров
(читай пьесу Александра Николаевича Островского «Бесприданница») некогда
выразился: «Такой бриллиант дорогой оправы требует!» Обычно этакие вот
обалденные девушки идут в модели и находят себе богатых мужей среди тех, кто
считает делом чести и престижа русского бизнесмена непременно жениться на
манекенщице. С другой стороны, Нижний Новгород – место обитания красивейших
девиц и дам, поэтому конкуренция в битве за мужей здесь очень велика, и не
всякой повезет найти свое счастье.
Судя по всему, Людмиле тоже не слишком-то везло, иначе с
чего бы ей напиваться? Может быть, она квасила с тоски по господину
Илларионову, который вот уже почти месяц как срочно свалил в Москву и с тех пор
оттуда не возвращался? А может быть, ей наплевать было на сам факт
существования господина Илларионова, и она заливала винищем совсем другое горе?
Все может быть. Однако у Эммы при виде Людмилы некий вещий
холодок прошел по спине. Такое с ней частенько бывало, и этот «чуй» ее редко
подводил.
– Нет, это не она, – проговорила она еще раз, провожая
Людмилу взглядом и накрепко запечатлевая в памяти ее лицо и фигуру. – Это
совсем другая девушка.
Сказав так, Эмма ушла, чтобы вернуться в то же время на
другой день – уже совершенно в другом обличье. Кстати, именно тогда, во время
слежки за Людмилой Дементьевой, Эмма освоила азы маскировки, известные всякому
филеру, которые потом, в Париже, помогут ей так успешно выслеживать Фанни.
Однако не помогут обмануть Армана!
В первый раз Эмма была около дома Людмилы Дементьевой в виде
простенькой работяги, для которой потеря пачки стирального порошка и двух
пакетов кошачьего корма оказалась серьезной прорехой в семейном бюджете. На
другой день она оделась побогаче, поэффектней, сильно накрасилась, волосы
спрятала под хорошенькую норковую шапочку с ушками, а сама закуталась в
толстенную дубленку, в которой ей было отчаянно жарко, но которая прибавляла
тонкой и стройной Эмме размера четыре как минимум и меняла ее до неузнаваемости.
На счастье, болтливой соседки во дворе не оказалось. Эмма
вошла в подъезд, где жила на втором этаже Людмила, и решила посмотреть на ее
дверь. Провести, так сказать, рекогносцировку на местности. Она еще не решила
окончательно, как подберется к Людмиле и какие меры применит к ней, чтобы выйти
на след Илларионова. С нею вряд ли пройдет тот же номер, что с тщедушной и
перепуганной Якушкиной. Эта здоровущая деваха запросто может вступить в
рукопашную. Конечно, Роман любую легко заставит замолчать парой оплеух, однако
Эмма совсем не хотела превращать его в заплечных дел мастера. Одно дело –
пугать, и совсем другое – пытать. И если в крепости своих нервов она была
убеждена, то в крепости нервов Романа – отнюдь нет. Кроме того, ситуация не
заслуживала того, чтобы ради нее проливать кровь невинных людей. Совершенно не
заслуживала, была убеждена Эмма. Никакие бриллианты этого не стоят, тем паче
те, которые и так…
Ладно, замнем.
Словом, Эмма решила получше обозреть подступы к квартире
Людмилы и пути отхода, заглянуть, если повезет, в ее почтовый ящик. Однако в ту
самую минуту, когда она переходила двор, чтобы войти в подъезд, раздался
слитный вой двух сирен, и во двор влетели наперегонки две машины: милиции и
«Скорой помощи». Эмма, повинуясь все тому же вещему своему чувству, замедлила
шаги и могла наблюдать, как обе машины затормозили около подъезда, в котором
находилась квартира Людмилы. А потом люди в серой форме и люди в белых халатах
повыскакивали из машин и вбежали в подъезд.
Конечно, это событие могло быть никак не связано с Людмилой
Дементьевой, однако Эмма, замаскированная, как разведчик в тылу врага, сочла за
благо не соваться в подъезд, где запросто можно нарваться на проверку
документов. У нее, правда, есть повод в этом доме оказаться, убедительный даже
для милиции, но лучше пока выждать время. И она прошла за угол, в аптеку, через
боковое окно которой был отлично виден подъезд Людмилы и две стоящие около него
машины. Глубокомысленно рассматривая многообразие пищевых добавок, которые
обещали сделать зрение зорче, волосы длиннее, ногти крепче, а жизнь в целом
гораздо лучше и веселее, она увидела, как из подъезда выскочил парень в белом
халате, достал из «Скорой» носилки, еще что-то черное, туго свернутое в
небольшой рулон, и с помощью шофера унес эти вещи наверх. Ну, наверное,
больного, кто бы он ни был, скоро вынесут из дому и увезут. Однако чем же тот
несчастный заболел, если одновременно была вызвана милиция? Одно из двух: или
налицо обыкновенное совпадение, и милиция прибыла совсем в другую квартиру, на
какую-то бытовую разборку, никак не связанную с жизнью и смертью, или… или
совершено преступление, кто-то ранен, поэтому явились одновременно и медики, и
блюстители порядка.
Эмма вышла из аптеки и неспешно, меленькими шажками побрела
по двору, якобы очень сильно боясь поскользнуться на жутких наледях. Между
прочим, такой страх на самом деле имел место быть, Эмма не слишком-то и
притворялась.
И вот двери подъезда снова распахнулись, и четверо мужчин:
двое в халатах (видимо, врач и фельдшер со «Скорой»), один в куртке (скорее
всего, шофер) и один в свитере (наверное, сосед или родственник) вынесли
носилки, на которых лежало что-то… что-то, упакованное в черный пластиковый
мешок.
Труп! Вот те на!
«Скорая» уехала, а через несколько минут во двор вышли
милиционеры.
Эмма благоразумно свернула к другому подъезду и немножко
подождала, пока милицейская «Волга» убралась. И только потом вошла в подъезд
Людмилы.
