Да-да! В первом часу ночи, сразу после отправления из
Нижнего и проверки билетов, Константинов попросил у проводницы Якушкиной чаю.
Это вызвало недовольное ворчание пассажиров Шаповаловых, которые уже
намеревались лечь спать, и нескрываемую насмешку А.В. Ил…, который выразился в
том смысле, что пить так поздно много жидкости – верный способ утром встать с
мешками под глазами. Константинов холодно произнес, что он человек семейный,
никого завлекать не собирается, а потому на мешки ему наплевать. Это адресовалось
А.В. Ил…, ну а что касается Шаповаловых, то им Константинов сказал, что никому
мешать не намерен, выпьет чайку в коридоре, не велика беда. Вы, мол, извините,
грипп начинается, слабость какая-то… Выглядел он и впрямь бледно, утомленно.
Шаповаловы устыдились, забекали-замекали, мол, ничего страшного, пейте свой
чаек, не час же вы его будете пить, а всего-навсего минут пять-десять, от силы
пятнадцать, потерпим… Однако Константинов все же вышел в коридор, и проводница
уже там вручила ему стакан с чаем и кубики сахару. Положил ли Константинов
сахар в чай или выкинул, она не знала: стакан был пассажиром сдан и вовремя
проводницей Якушкиной вымыт. Но что Якушкина своими глазами видела и в чем
клялась, это что Константинов запивал чаем какие-то таблетки, которых принял
несколько штук.
Какие таблетки? Сие оставалось неведомым, потому что в
карманах Константинова нашли только пустую упаковку от но-шпы. Да-да,
подтвердила проводница Якушкина, таблеточки были меленькие такие, на но-шпу
очень похожие. Но ею отравиться никак нельзя. Да и сколько таблеток но-шпы
принимают нормальные люди? Одну, две… ну, три при остром спазме! Даже и
десятком таблеток но-шпы невозможно отравиться, они не способны спровоцировать
гипогликемическую кому. Эксперт после вскрытия настаивал, что Константинов
принял хлорпропамид или какой-то его аналог. Как известно, хлорпропамид
усиливает действие инсулина, отчего и применяется при сахарном диабете. Но у
Константинова сахарного диабета не было – совершенно обратная картина!
При осмотре тела обнаружились также следы многочисленных
внутривенных инъекций. Однако они явно не были свежими, и такое впечатление –
прошло не меньше суток со времени последнего укола до момента смерти
Константинова. Вводимый препарат установить не удалось. Так что внутривенное
введение инсулина или, тем паче, хлорпропамида, которое могло спровоцировать
мгновенную кому, тут явно ни при чем.
Похоже было, что загадочный А.В. Ил… не имел к смерти своего
соседа никакого отношения. Тут ведь еще не с точки зрения чистой медицины можно
посмотреть: сделать соседу смертельный укольчик, а потом спать с ним в одном
купе, да еще и замешкаться с выходом… рискованно! Кроме того, очень уж случайно
попал А.В. Ил… в четвертое купе. Вот явись на свое место Ломакин А.Н. – и вовек
не оказался бы А.В. Ил… рядом с предполагаемой жертвой.
Так, может, никакая Константинов и не жертва? Может быть, и
убийства-то никакого не было?
Может, и не было. Однако был труп, сделавшийся таковым по
причинам все-таки не вполне естественным. Следствие продолжалось. Самой собой
разумеется, оно не оставило своим вниманием и гражданина Ломакина А.Н. – того
самого, на месте которого оказался в поезде неведомый А.В. Ил…, очень может
быть, сыгравший каким-то образом роковую роль в жизни и смерти Валерия Константинова.
Поскольку номер паспорта Ломакина был занесен в компьютер при продаже ему
билета, нашли его в два счета, благо жил он в самом центре города, на
Звездинке, в тех красных кирпичных высотках, которые «при советской власти»
считались самым престижным жильем города (не считая, конечно, «сталинок» на
улице Минина и на Верхне-Волжской набережной) и даже были прозваны «дворянским
гнездом». Ну а теперь, когда понастроили там и сям всяческих «элиток»,
кирпичные высотки стали просто не слишком удобными, не слишком удачно
спроектированными домами, ценными только лишь потому, что находились в отличном
районе, в самом центре верхней части Нижнего Новгорода (ну да, это город
контрастов!).
Гражданина Ломакина явившиеся к нему милиционеры застали в
горизонтальном положении и практически в бессознательном состоянии. Он лежал
под капельницей. При нем находился врач, приятель Ломакина, делавший ему так
называемое прокапывание – процедуру, хорошо известную алкоголикам, пытающимся
прийти в себя после запоя. Да, увы, Ломакин оказался запойным алкоголиком,
который очень часто, слишком часто оказывался в состоянии, весьма далеком от
реальности. Сын некогда высокопоставленных родителей, он был обладателем
недурной квартиры, в которой, правда, царили такой бедлам и бардак, что даже
видавшие виды дознаватели развели руками.
С допросом Ломакина пришлось подождать, пока он придет в
себя и сможет соображать и более или менее связно выражать свои мысли. Время
ожидания, впрочем, не прошло бесследно, потому что врач «Скорой помощи», вызванный
Ломакиным в тот тяжкий миг, когда он почувствовал, что больше пить не может, а
пережить последствия от действия ранее выпитого тоже не в силах, категорически
подтвердил, что в течение прошедшей недели Ломакин никак не мог какое-либо
преступление на гастролях совершить, так как находился в состоянии жестокого
запоя. То есть если он и собирался поехать в Москву и даже если взял билет на
поезд, то потом о своем намерении благополучно забыл.
Забыл, что характерно, очень прочно… Когда Ломакин очухался и
стал худо-бедно отвечать на вопросы дознавателей, он вообще не мог взять в
толк, о чем они говорят. Какая Москва?! Какие билеты?!
Его попросили предъявить паспорт. Ломакин, стеная и держась
за голову (кто прокапывался хоть раз в жизни, согласится, что несчастный
совершал при этом поистине героические усилия!), попытался его отыскать. Однако
не смог. Постепенно все в доме было подвергнуто тщательному осмотру. С помощью
дознавателей, так что, можно сказать, весьма профессиональному осмотру. Паспорт
исчез, как будто его и не было никогда!
– Где вы могли его потерять, гражданин Ломакин? – был задан
резонный вопрос.
– Да где угодно, – последовал ответ.
– И давно вы им в последний раз пользовались?
– А черт его знает, не помню.
– А украсть его у вас кто-нибудь мог?
Пожимание плечами:
– Да кому он нужен?! Нет, вы посидите-ка, я еще поищу.
Паспорт так и не обнаружился.
Либо Ломакин врал, либо он забыл, что собирался в Москву и
даже покупал билет, либо совершил это отнюдь не противоправное деяние в полной
бессознанке. Либо, что гораздо более вероятно, кто-то нашел потерянный паспорт
Ломакина и купил по нему билет до Москвы. Либо, что тоже вполне возможно, украл
этот самый паспорт, чтобы купить билет до Москвы, чтобы оказаться в одном купе
с Константиновым, чтобы…
