– Кто эти пиклийцы здесь?
– Официально – торговые представители какой-то фирмы.
– А не официально?
– Скупают любую отраву, которая попадается, и подкармливают разных…, вроде нашего шефа. Иногда набирают желающих в экспедиции на Новые миры. Ну, по крайней мере, так они говорят, – вздохнув, добавил: – Я тоже хотел улететь…
– Поэтому и выучил языки?
– Да! Надоело в этом болоте.
– Что ещё важного знаешь, что надо знать нам? Только быстро!
Он на секунду задумался:
– Машина у них только с виду простая, а внутри чего там только нет. И главное – может летать! – мы многозначительно между собой переглянулись. – А самый опасный среди них, тот, что стоит на выходе. Раньше он был звёздным охотником.
– С чего ты взял? – я не скрывал недоверия.
– Я возле них уже несколько месяцев подвизаюсь, – доверительно сообщил Цой Тан. – Ловлю каждое слово, заглядываю всюду, уде удаётся. И ещё – у него есть крабер.
– У кого?! – вырвалось у меня.
– У бывшего охотника! Он его всегда носит с собой.
Вот это да! На Земле краберы были строжайше запрещены. Их могли иметь только члены правительств и уж о-очень крупные воротилы. В этот момент послышался шорох и из шахты показался Армата:
– Выход разблокирован, вокруг ни души!
– Этого…, – я показал пальцем на сжавшегося переводчика, и Роберт вопросительно сделал рукой жест по горлу. – …Нет, нет! Просто сделай, что бы он не шумел и не мешал!
– Есть дайенский шарик! – подсказал Гарольд.
– Чудесно! – разрешил я. Пять секунд, и голова Цой Тана оказалась в белом матовом шаре, немного обвисающем на его плечах. Это коварное изобретение из системы Дайен позволяло пленнику только дышать, лишая, в то же время, слуха, зрения и возможности говорить. Снять его без кодового слова было почти невозможно и при попытке острые, ядовитые струны тут же впивались в лицо, вызывая скоротечный конец. Шарик действовал только пять часов. Если его за это время не снимали то, в зависимости от заданной команды: «смерть» или «жизнь», он либо умерщвлял пленника, либо расслаблялся и отпускал голову своей жертвы. Дайенский шарик был удобен и в хранении: не больше средней книги в сложенном состоянии. Если мы не вернёмся сюда – участь пленника будет решена: много видел и знает. Хоть он и мог пригодиться.
– Мы все, к выходу, туда, где машина. Удастся взять целой – хорошо! Возьмём кого-то живым – вообще прекрасно! Но! Никто из них не должен уйти! – хоть я и постоянно перехватывал командование у Гарольда, но тот выглядел вполне довольным. – Роберт, бери парализатор. Коси под кого хочешь, но водилу выруби. Остальных: не цацкаться, валите сразу. Вперёд!
Спустившись в шахту, пробежали пару узких сырах подвалов, поднялись по нескольким пролётам, нырнули в какой-то лаз и, наконец, выбрались через проём бывшего камина в большую залу. Она была без единой целой двери и окон, потолка и, даже, крыши. Вместо крыши, на десятиметровой высоте, чудом держались перекрученные железные балки, готовые рухнуть в любой момент.
Армата первым выглянул из углового окна и сообщил:
– Никого! Ну, кроме тех, что обычно.
– Где их машина? – я тоже выглянул, обозрев улицу, заваленную по обочинам самым разнообразнейшим и немыслимым металлоломом и полуистлевшими спальными модулями. Между ними бродили, сидели или ещё чем угодно занимались люди самых разных форм и норм поведения, в самых диких и несусветных одеждах.
– За тем углом, – Гарри показал взглядом на ближайший остов какого-то древнего завода.
– Далеко с другой стороны?
– Пока мы дойдём с этой, Роберт будет уже там. Он всегда у нас бегает, как мальчик на посылках. На него никто не обратит внимания. Давай, в темпе!
Роберт тут же, полусогнувшись, пробежал между хламом и обломками, валяющимися на полу, и скрылся в проёме с другой стороны.
– Пошли? – я спрашивал у Гарольда, так как не знал местности.
– Через соседнюю комнату! – скомандовал тот. – И дай мне руку! – заметив моё недоумение, подковырнул: – Ты что, забыл о своём кретинизме? Опять память потерял?
«Интересно, – подумал я, – долго ли он будет надо мной издеваться? Хотя…, последние полтора года…, совсем не могу поверить! Чувствую: наслушаюсь я ещё от них леденящих душу историй о моей… м-м…, болезни. Надеюсь, время для этого будет. А ведь они ещё и приврут, смеха ради!»
Мы шли по улице, проезжая часть которой была сделана из «вечного асфальта». Сейчас им уже давно не пользуются из-за слишком огромной стойкости к внешним факторам, а вот раньше! Мода не «Загальское чудо» была фантастическая: ведь производители (раса людей-карликов из системы Загаль) давали гарантию ни много, ни мало – на пять тысяч лет! Это уже как-то потом выяснилось, что обратное превращение асфальта в пушистую стружку специальным и опасным облучением обходится в миллион раз дороже, чем его производство и укладка. А ведь транспортные артерии меняются довольно-таки часто. Асфальт, правда, легко разрушался и в открытом космосе, но от этого было не легче. Я вспомнил как «убирали» подобные улицы при необходимости. Двух, а то и четырёхкилометровые участки отрезали друг от друга, поднимали гигантскими дирижаблями и топили в отведённых для этого, самых глубоких участках океанов. И там «Загальский асфальт» будет мокнуть ещё не одно тысячелетие (если не один десяток).
А здесь, подобная стойкость, не была излишней. Видно было, что вся жизнь местных обитателей вращается возле подобных «стержней» прочного и неизменного. И если бы не проносящиеся изредка огромнейшие грузовики, то, вероятно, даже всю проезжую часть давно бы заставили жилищными модулями (кто же хочет жить в зданиях готовых в любой момент рухнуть в любую секунду?), коробками, домиками и различными торговыми и стряпчими точками.
Гарольд иногда здоровался с кем-то, а я косил глазами, припадая на обе ноги и «давал» себя тащить за руку. Армата сразу же ушёл вперёд и я его уже не видел. Ну а нам, видимо, не приличествовала излишняя поспешность.
– Ты чего идёшь как гусь лапчатый?! – зашипел Гарольд обернувшись. – Иди, просто ссутулившись и подмыкивай негромко под нос! Ты же так раньше не ходил!
– М-мордашка м-милая м-моя! – замычал я в ответ, распрямляя ноги и ссутуливая плечи. – Тебе не угодишь!
Мы свернули на заброшенную улочку, ведущую к громадине полуобвалившегося завода. Здесь уже никто не жил, по крайней мере, на виду. Кому же была охота окончить своё существование под обломками. А если кто и жил внутри, то у них, наверняка, имелись более опасные угрозы для бренных тел, чем падающие глыбы с арматурой. Как мы, например. Интересно, сколько мы прожили в этом подвале? И все это время я ел эту ядовитую кашицу? Ужас, какой!
Дойдя до угла, стали аккуратно из-за него выглядывать. Машина у них действительно была внушительная. А если она и вправду летела! Только бы захватить её не повредив! В противоположном конце улицы послышались резкие выкрики продавца водой. Этого свидетеля нам только не хватало! А тут ещё, обгоняя нас, спешащей походкой просеменил какой-то местный, в длинном халате, островерхой шляпе и с огромной корзиной за плечами. Корзину он нёс с помощью ремня одетого на лоб. И только по острому, мелькнувшему в профиль носу я, с облегчением, узнал его: Армата! Он уже почти поравнялся с машиной, когда на противоположном тротуаре показался бегущий к «большой» дороге разносчик, скорей по привычке, продолжающий расхваливать холодные напитки.
