* * *
Глым схватился со старшим офицером «Легиона» по прозвищу Зингер. Немец в экзоскелете, назначенный на пост лично Синцовым, остался руководить обороной. Он один знал секрет оружия возмездия «Ока», а также сущности Разлома. Но легионер никак не предполагал такой скорой развязки боя, да еще в пользу штурмующего Станцию врага. Он отчаянно сопротивлялся спецназу, молва о доблести которого затмила все подвиги «Легиона» за прошедшие годы. Поэтому выбить со своей территории знаменитый «Риф» во главе с полковником Шелестовым Зингер видел главной и единственной задачей.
Бросив в контратаку лучших из оставшихся бойцов, он неоднократно пытался в пылу боя разыскать и уничтожить старшего спецназовца, но вот уже в течение получаса жесточайшей обороны Станции сделать этого так и не мог. Нужно было вытянуть командира «Рифа» на себя, заставить ошибиться. Для этого Зингер пошел на хитрость, которая должна была помочь победить Шелестова, но и грозила раскрытием места закладки боеголовки. Опытный легионер любил рисковать, в свой профессионализм верил на все сто, а в крепких надежных плечах и спинах подчиненных не сомневался давно и теперь надеялся на их помощь.
Только помощи ему уже ждать было неоткуда!
Тяжеловесов-тевтонов частично повыбили гранатометчики и снайперы «Рифа», частично покромсал Шалун, шныряющий там и сям в блеске разрывов, пылу огня и клубах дыма. Оставалась только супер-химера, которая, повинуясь ультразвуковому сигналу, устремилась на защиту ядерного заряда, подвешенного над самым широким местом Разлома.
Варежка, первым добравшийся до огнедышащей аномалии и обнаруживший боеголовку на поддоне, болтающемся на толстой цепи, свисающей со стрелы крана, с недоумением глазел на диво и зажимал рану на плече. Неразлучный друг Верста сидел рядом и водил стволом автомата по сторонам, выискивая опасность. Одному ему было известно, что в магазине патронов оставалось штук пятнадцать, и ни гранат, ни запасного боекомплекта. Пистолет Варежки в окровавленной руке тоже годился разве что попугать воронье.
Напарники переглянулись и снова попытались связаться с товарищами, но блокиратор связи, действующий в автоматическом режиме где-то в бункере Станции, глушил радиоэфир. Взять на себя ответственность за ликвидацию или изоляцию боеголовки, приведенной в боевой режим, оба сталкера боялись и, честно говоря, не желали. Ну, не их это, как ни крути… Для подобного точно нужны специалисты.
Бездействие сталкеров привело к печальным последствиям. В цех пробралась химера…
…Старший лейтенант, заметив офицера «Легиона» в экзоскелете «Изюбр», хмыкнул и раздосадованно бросил взгляд на свой потрепанный «Ратник». Мимолетно изучив экипировку, снаряжение и оружие врага, он догадался, что схватка им почти наверняка проиграна. Но Вятлов, спецназовец со стажем, не умел сдаваться, не желал погибать и не хотел оказаться слабее противника. А еще не мог позволить неприятелю вывести из строя командира. Поэтому, завидев целившегося в полковника издалека легионера с гравиметом, окликнул его и тотчас выстрелил сам.
Специальные пули СП-6, выпущенные из «Винтореза», конечно, имеют убойный эффект, иногда останавливая злыдня или пробивая бронемашину, но с модулем новейшего «Изюбра» они не справились. Но при этом заставили обратить внимание на стрелка и даже повредили плечевой видоискатель. Гравитационный заряд легионера ушел ввысь, раскрыв местонахождение тяжеловеса всем, кто находился на крыше Станции. Зингер зло чертыхнулся и, на ходу перезаряжая пушку, побежал прямо на обидчика. Вот тут-то Глыму и стало не по себе. Когда после веера тяжелых пуль враг не обращает внимания на твои действия, да еще разъяренным бизоном несется по краю крыши прямо в лоб, действительно начинают трястись поджилки и впору заказывать похоронный марш. Старший лейтенант быстро поменял магазин «Винтореза» и, лихорадочно просчитывая дальнейшие действия, один за другим выпускал «сапсаны» в приближающегося сектанта. А у того только нога в латах слегка подвернулась, будто тяжеловес наступил на банан, скользнул и побежал дальше. «Изюбр» в отличие от других типов экзоскелетов позволял владельцу достаточно быстро передвигаться по любой местности.
Вятлов отбросил оставшийся без боеприпасов, бесполезный ствол, мельком отметив цокающие по своему «Ратнику» и несущемуся робокопу пули. Одной рукой выхватил КПС «Нокаут», а в другой зажал гранату. Именно так русские мужики испокон веков встречали смерть в облике сильного врага: с саперной лопаткой, с ножом, с бутылочной «розочкой» или камнем.
Зингер, не сбавляя темпа бега, выстрелил из гравимета. Глым максимально увернулся, но заряд зацепил его бедро. Старшего лейтенанта развернуло и швырнуло на ограждение крыши, колено хрустнуло, спину пронзила адская боль. Три еще работающих инъектора из двадцати вкололи промедол, вшили биоскотч, впрыснули анаболик и сняли шок организма. Больше на силу анальгетиков надежды не было, но Вятлову хватило и этого. Улетучились испуг и слабость, появилась потребность крушить и ломать, а еще стало наплевать на все кругом.
Он катнул гранату между собой и врагом, отвернулся, присел, скрипнув пневмоприводами. Взрыв возле опешившего немца ударил в уши тугой волной и звякнул россыпью осколков по металлу защиты. Зингер никак не думал, что этот русский Иван сразу пойдет на такой шаг – подрывать себя и противника гранатой. Мало того, в руке старшего лейтенанта снова оказалась граната, вынутая из специального клапана подмышкой. Легионер вскинул тяжелый гравимет, но три выстрела из «Нокаута» разбили его затвор, а оставшиеся два высокоимпульсных заряда, целенаправленно выпущенные в область правого плеча, на время обездвижили тяжеловеса. Зингер взревел, словно злыдень, перехватил оружие как дубину и набросился на спецназовца.
Рукопашный бой двух роботов – зрелище жуткое и комичное одновременно. Особенно когда знаешь, что внутри железяк находятся живые люди, стремящиеся убить друг друга любым способом. Движения скованные, нелепые, медленные, нанесенные удары не причиняют ущерба, исход непредсказуем. Два увесистых борца столкнулись, врезавшись друг в друга, будто маралы в брачный сезон, долбя и молотя по шлемам и в область груди, пытаясь делать подсечки, подножки и блоки. Все это время Глым сжимал в боевой перчатке гранату без кольца, используя ее как кастет. Хотя помогало это мало.
Некоторые бойцы с обеих противоборствующих сторон отвлеклись от перестрелки и издалека наблюдали за схваткой титанов. Никто не пытался помочь своему командиру, выйдя из боя. Устинов, выдернул штык-нож из печени сползающего наземь легионера, машинально сунул клинок в набедренный чехол, не глядя, перезарядил автомат и с затаенной надеждой наблюдал за схваткой Вятлова с офицером «Легиона». Шелестов с военврачом присели за кирпичной кладкой возле лифтовой будки и до рези в глазах всматривались в силуэты борющихся. Трое легионеров бросили на толь крыши опустевшую «Базуку» и замерли истуканами, созерцая картину боя. Один даже встал на колени и начал молиться своим богам.
Вятлов понимал, что победить противника сложно, почти невозможно. Силы уходили, действие анаболика заканчивалось, из оружия оставался бесполезный против арамидно-кевларового модуля «Изюбра» нож. Но и легионер ощущал себя не очень-то хорошо из-за раны плеча, контузии и выбитого сустава голени. А еще дикой усталости. Нахлынуло такое чувство, будто борешься с автокаром. Оба изнемогали и валились с ног, на чем держалось их стремление к победе – было непонятно.
