Один из двух оставшихся гусар вспомнил о том, что они вообще-то на войне и рыцарские поединки тут не в ходу, после чего извлек из набедренной кобуры двуствольный пистолет. Однако пустить его в дело он не успел. За спиной кавалериста возникла массивная фигура бывшего крестьянина, буквально олицетворяющая собой всю пламенную любовь простого народа к представителям Польши, вот уже которое столетие упорно пытающимся добиться титула «Главный Геморрой Земли Русской»
[25]
. Дубина народной войны, оставляющая за собой в воздухе отчетливо видимый след из миниатюрных завихрений, рухнула на затылок уже почти взявшего Олега на мушку шляхтича. И одним махом разбила на быстро гаснущие искры магический щит и вколотила голову европейца ему же в плечи. В прямом смысле слова. С таким искривлением шейных позвонков, буквально провалившихся внутрь грудной клетки, люди не живут даже глубоко в теории.
– Курва! – Второй поляк мигом развернулся к новой угрозе и ударил в нее каким-то белым лезвием, сорвавшимся с лезвия его сабли. Вражеское чародейство врезалось в Святослава, пробило его стандартный плоскостной щит и располосовало грудь ведьмака так, что стали видны ребра… Однако нового взмаха исполинским покрытым узорами бревном это не остановило. Шляхтич попытался было под него поднырнуть, прекрасно понимая невозможность парирования подобного оружия… Однако уходить на ограниченном пространстве лестницы было банально некуда. С громким чавкающим звуком исполинская деревяшка вмяла его в стену, сломав и декоративные крылышки гусара, и значительную долю его же костей.
– О-ох… – Совершив этот подвиг, Святослав наконец-то повел себя, как и положено нормальному человеку, а именно осел на пол, зажимая широкую рану на груди.
И тогда Олег поступил так, как и должен поступать в подобных ситуациях настоящий ведьмак. Сел на корточки и принялся раздевать лежащую у его ног в обмороке даму, ежесекундно ожидая удара саблей. Однако последний шляхтич, переводя взгляд то на Святослава, то на него, все никак не мог решиться на атаку. Поляк явно заподозрил подвох, но пока не мог сообразить, в чем же он заключается. И опасался упустить из виду хотя бы одного из противников. Возможно, в конце концов он бы определился, но на соседней лестнице открылась дверь, ведущая в лазарет, и по ступенькам поднялся маленький пухленький колобок, работающий корабельным целителем.
– Что у вас тут такое? – спросил он, оглядывая представшую перед ним картину. – Почему шумим?
– Пациенты. С доставкой прямо к дверям, – ткнул указательным пальцем левой руки сначала в Анжелу, а потом в Святослава одноглазый ведьмак. Ну а потом перевел свой указующий перст на поляка, медленно пятящегося вдоль стены обратно на палубу, дабы убраться подальше от превосходящих сил противника. – А это набор донорских органов для трансплантации и самоходная емкость с жизненной силой.
– Использовать в данном качестве живых людей, если они не приговорены к смерти судом Российской империи, аморально, – с некоторой долей сомнения заметил целитель, руки которого окутались туманом от какого-то создаваемого заклинания. Вряд ли мирного, судя по тому, что выглядело оно словно комок полупрозрачных змей, в котором легко удавалось разглядеть отдельные головы с раздвоенными языками.
– Да не вопрос. – В правой руке Олега загрохотал револьвер Анжелы, который он старательно выискивал в складках одежды девушки. После бега наперегонки с порождениями вампирской магии она теперь носила его с собой всегда. И даже не забывала делать рунные пули, накачивая их таким количеством энергии, которое просто не могло себе позволить подавляющее большинство ведьмаков. Артефактная защита поляка отразила первые два выстрела, а от третьего он каким-то чудом смог отмахнуться саблей. Однако четвертый ударил ему прямо в вырез кирасы и разорвал шею, оставив шляхтича захлебываться в собственной крови. – А так лучше?
– Намного, – кивнул низкорослый волшебник и хлопнул Святослава по груди, отчего бывший крестьянин тут же подскочил вверх, громко вопя от боли. Рубленая рана на его груди курилась дымком, но больше не кровоточила. – Какова обстановка на борту корабля? Объявление про абордаж я слышал, но насколько он успешен? Мне уже можно идти собирать раненых?
– Мы отбросили гусар. – На лестницу вошел Андрэ, выглядящий так, словно его пытались засунуть в мешок с дикими голодными кошками. Многочисленные царапины покрывали все лицо и руки новоиспеченного капитана воздушного линкора, а из-под прижатого к носу платка непрерывным потоком струилась кровь. – Но потери ужасающие. И гондолу они успели нам оторвать.
– Вопрос снимается как несвоевременный, – кивнул целитель и, развернувшись на месте, отправился обратно в лазарет. – Мыкола, там наш попик в сознании еще после той дозы опиума? Вели ему соборовать!
[26]
Что значит «кого»?! Всех! Мы, оказывается, падаем!
– Мы не падаем! – поспешил рявкнуть вслед коротышке Андрэ, чудом успев перебить поднимающиеся среди раненых панические крики. – Слышите вы, не падаем! Мы просто теряем высоту! Но делаем это медленно и печально! Тьфу ты! Медленно и аккуратно!
– С оторванной-то гондолой? – икнул от удивления Олег, пытаясь представить себе хоть относительно контролируемое падение дирижабля, лишившегося своей главной конструктивной особенности. – Ну ни… Кхм… А почему тогда об этом не объявили по корабельной связи?
– А действительно, почему? – с меланхоличным видом пожал плечами авиатор, который, похоже, собирался последовать примеру прекрасной дамы и упасть в обморок. Во всяком случае, с каждой секундой выглядел он все хуже. – Мичман! Мичман, вы меня слышите? Дайте объявление по кораблю, чтобы все готовились к удару. Я сам до рубки, похоже, не дойду…
– Удара не будет! – рявкнули в ответ из-за двери, ведущей в командное помещение корабля и из установленных где-то на палубе динамиков одновременно. – Внимание, внимание, нет повода для паники! Мы теряем высоту, но под нами озеро! Всем затыкать проломы в обшивке, если таковые видите!
