– Помимо того, – фыркнул Моэнгус, – как сдавать своего сына в заложники?
Цоронге только и осталось что сверкнуть глазами.
Разговаривать при Моэнгусе, который, казалось, со своим щитом и дорожной укладкой занимал все пространство внутри шатра, никакой возможности не было, поэтому Сорвил просто сжал другу руку на прощание. И, стараясь не обращать внимания на неприкрытую тревогу в зеленых глазах Цоронги, улыбнулся с показным мужеством. После чего, ощущая, что срывается в совершенно неведомое, он, борясь с головокружением, направился вслед за Моэнгусом в Житницу.
К этому времени уже пробили полдень, поэтому весь лагерь бурлил движением. Анасуримбор Моэнгус не обращал никакого внимания на воинов, падающих ниц перед ним. Просто шествовал вперед, будто весь мир был обязан пресмыкаться у его ног.
Как перед истинным Анасуримбором.
Житница была совсем иным миром, где туда-сюда сновали женщины в шелках ярких цветов. Привыкший к четкому распределению обязанностей во дворце Сакарпа, Сорвил невольно сравнивал эту картину с кухнями и кладовыми отцовских палат – единственным местом в пределах его ограниченного житейского опыта, где не преобладали голоса мужчин. Однако никакого возмущения он при этом не почувствовал, хотя, вероятно, и должен был бы.
Анасуримбор Серва стояла неподалеку от входа в свой шатер и раздавала последние распоряжения небольшой группе просителей. Стоило ей заметить появление брата с Сорвилом, она отослала всех прочь на каком-то неведомом языке. Солнце стояло высоко над восточным краем анклава, ярко высвечивая светло-золотистые льняные волосы Сервы подобием нимба, окутывавшего руки ее отца. Собравшиеся ведьмы примолкли и оставили свои труды, чтобы увидеть, как их Гранд-дама будет приветствовать новоприбывших мужчин.
Сорвил переводил взгляд с одного лица на другое, чувствуя себя совсем не в своей тарелке. Оказывается, многие из колдуний смахивали слезы. И снова, в который раз, он понимал, что слепо ввергается в новую череду опасностей, очевидных для всех, кроме него самого.
Обернувшись, он обнаружил, что Серва стоит совсем рядом. Мастерски пригнанные по фигуре ее кожаные штаны и куртка по сравнению с шелковыми одеждами сестер по школе Сваяли казались до крайности незатейливыми. Серва с братом закидывали за плечи свои укладки, только что стоявшие на земле.
– Подойди ближе, – сказала она, протянув руку, чтобы обхватить его за талию. – Ты должен крепко за меня держаться.
Моэнгус уже стоял с другой стороны, особенно громадный в ее полуобъятии. Сорвил краем глаза уловил, что тот ухмыляется ему из-за золотистого полукружия головы Сервы. Заметив, что юный король медлит, Моэнгус сказал:
– Ничего, скоро принюхаешься к этой вони.
Лишь несколько колдуний засмеялись шутке, что лишь подчеркнуло беспокойство остальных.
Они любят ее, понял Сорвил. Так же как дружина Харвила любила своего короля.
Он ступил в ее легкие объятия и был окутан ароматом ее духов. Прикосновение даже через кольчугу заставило его дернуться, как необъезженного жеребца. Она притянула его ближе, и юноша ощутил, как спина ее выгнулась от необъяснимого напряжения. Она откинула голову, и он едва не вскрикнул, когда изо рта и глаз Сервы исторглись иссиня-белые лучи света, столь яркие, что загорелая кожа лица ее сделалась черной.
Сквозь паузы меж словами заклинания слышался хохот Моэнгуса.
Их окутал туман, прорезаемый мерцающими дугами. Мир вокруг потускнел. Все тело словно охватили путы, сковав его по рукам и ногам, и он взмыл куда-то, казалось, во все стороны сразу… после чего заскользил, будто по изнанке реальности. Вспышка света, и вот его выдернуло наружу, будто полусгнивший труп из могилы…
Он стоял на четвереньках, его рвало.
Затем – касание руки Сервы, будто она проверяла, весь ли он тут целиком. Какое-то время он изрыгал содержимое своего желудка на землю, поросшую редкой травой. После чего, покачиваясь, двинулся к брату с сестрой императорских кровей, сидевшим на гребне невысокого холма. Причем смотрели они, как выяснилось, не на него: когда Сорвил сместился в сторону, их глаза продолжали смотреть все туда же, ему за спину. Обернувшись, он заметил облачка пыли над горизонтом. Армия Среднего Севера, понял он, которая готовится возобновить свой поход на Голготтерат. Что же касается воинства Кругораспятия, отсюда виднелись лишь его внешние отряды как скопища черных точек, что медленно змеились под коричневатыми султанами пыли.
Сорвил снова повернулся к Серве с Моэнгусом.
– Я – дочь своего отца, – сказала она в ответ на его вопрошающий взгляд, – и, конечно, не ровня ему… – Веки ее опускались сами собой из-за страшной усталости. – Заклинания метагностиков для меня утомительны.
Взгляд ее был так притягателен, что он без дальнейших церемоний уселся рядом с Сервой, опустив глаза.
– Судьба – это унизительно, – услышал он ее слова.
– В каком смысле?
– Короля Сакарпа, знаменитого на весь мир города, владеющего хорами, теперь вдруг перебрасывают по магическому эфиру, и к тому же кто – женщина.
– Я как-то об этом не задумывался, – осторожно ответил он. – Через какое-то время теряешь счет унижениям.
В ответ она улыбнулась тепло, без тени сарказма.
Заклинание Перемещения, принялась она объяснять, было способно перенести их лишь до видимого горизонта или даже на меньшее расстояние, если что-то заслоняло этот вид. Все зависело, как далеко она могла видеть. Но сложность заключалась в том, что действенность Заклинания ей удавалось поддерживать лишь после сна на протяжении хотя бы двух страж. При удачном стечении обстоятельств выходит завершить успешно два таких перемещения в день, в то время как ее божественный отец способен преодолевать безграничные расстояния такими шагами от горизонта до горизонта.
– Поэтому вот так и будем двигаться дальше: тебя будет тошнить, я буду дремать время от времени, и так день за днем, пока не достигнем Иштеребинта.
– А пока Священная принцесса будет тут храпеть и пускать ветры, – вмешался Моэнгус, пригнув свою гривастую голову, чтобы глянуть на него из-за сестры, – мы с тобой будем добывать пищу.
– А как же шранки? – задал Сорвил вопрос бодрым голосом, хотя никакой уверенности не ощущал.
– Всячески постараются превратить нас в трупы, чтобы над ними надругаться, – ответил принц-империал, глядя вдаль.
Сжав зубы, чтобы не поддаться новому накатившему приступу тошноты, Сорвил тоже повернулся посмотреть на их могучую часть Великого Похода. Столько преданных до смерти людей…
Полчище шранков унеслось за горизонт, а Четыре Армии продолжали двигаться по опустошенной земле вслед за ними.
Пока больше всего атак мерзких отродий пришлось на долю Армии Среднего Севера под командованием Анасуримбора Кайютаса на левом фланге. Поскольку шранки питались плодами разложения – червями и личинками, то и размножались в зависимости от плодовитости почвы. Кайютас еще даже не видел Затерянных земель Куниюри, его Армия привлекла неисчислимые кланы из тамошних лесов. Так Стая набрала больше всего кланов в своей западной части, а к востоку истончалась, пока, словно куча камней на весах, не обрушилась…
