– Твой отец… – отважился наконец спросить молодой король. – Он действительно… постиг Бога?
Сорвил даже не знал, отчего вдруг решил разоткровенничаться. Вероятно, как он начинал осознавать, возможно привыкнуть к постоянным противоречиям, так же как и к глубокому горю.
– Странный вопрос для Уверовавшего короля, – фыркнул принц. – Следовало бы передать тебя в руки Судей!
Сорвил лишь укоризненно на него посмотрел.
– Оглянись вокруг, – продолжил Моэнгус, пожав плечами и потерев свой бритый подбородок, как всегда делал, когда приходилось серьезно о чем-то подумать. – Все поднялись против Отца, а он все же побеждает. Даже Сотня объявила ему войну!
Сорвил сморгнул. Последние слова были не в бровь, а в глаз.
– Что ты хочешь сказать?
– Правду, Лошадиный король. Ничто не оскорбляет людей и богов сильнее…
Сорвил не знал, что ответить, и просто смотрел на него. Могут ли боги ошибаться?
Но ведь именно об этом и был тот давний урок Эскелеса, разве нет? Все боги были лишь фрагментами Бога, частицами целого, как и люди. Схоласт бы определенно сказал, что и Ятвер – такой же фрагмент… Равным образом не видящий целого.
Возможно ли обмануть Великую Мать?
Если принц-империал заметил его страх и замешательство, то не показал вида. Моэнгус был не из числа мастеров речевого этикета. Уставившись на помигивающие созвездия на западном горизонте, он продолжил, нимало не заботясь, слушают его или нет:
– Конечно, Отец постиг Бога.
Армия Юга достигла Хойлирси, где в древние времена выращивали лен. Северной границей Хойлирси служила река Ирши, стремительная и глубокая на протяжении нескольких сот миль, почти до самого впадения в море Нелеост, где несколько успокаивалась. Даже в древности мест для переправы через Ирши было очень немного, отчего жрецы-барды нередко пользовались именем реки как синонимом преграды, требующей обхода, а переправы через нее – как метафорой смерти. «Ири Ирши гранпирлал», – говорили они о павших героях или о тех, кто не мог принять решение вовремя. «Жестокая Ирши увлекла их».
Король Амрапатар и его советники, конечно, знали об Ирши, но полагали, по опыту переправ через сотню рек до этой, что засуха сделает и ее менее полноводной. Даже обсуждалось, не стоит ли направить отряды магов далеко вперед, чтобы перехватить Полчище во время переправы. Они не взяли в расчет того, что Ирши – первая река на пути их множества, чьи истоки высоко в Великих Йималетских горах, и что на огромном протяжении Ирши очень мало мест, где через нее можно переправиться.
Полчище оказалось в ловушке на ее скалистых берегах. Огромное число утонуло, сброшенное вниз напором массы шранков. Белесые их тела унесли бурные струи, местами они сбились в зловещие плоты из мертвецов, чья вздувшаяся плоть пятнала воды Ирши от берега до берега. Но так же, как они научились бежать от Сияющих Людей, скоро они начали сторониться и бушующих вод реки. Грозовой фронт Полчища замедлил свой бег и вскоре совсем остановился.
Принц Массар аб Каскамандри первым принес эту весть королю Амрапатару.
– Полчище… Оно больше не бежит от наших пик.
Советники бурно заспорили. Что им теперь предпринять? Как атаковать столь неисчислимого врага, когда огромные массы преследуют их по всем флангам?
Кариндаса устыдил их.
– Разве вы не видите выгоды ситуации? – воскликнул он. – Все это время вы стенали, что мы не успеваем истреблять голых достаточно быстро, потому что они отступают слишком стремительно, а теперь, когда Судьба не дает им двинуться с места и вручает на истребление, неужели так и будем медлить и стенать дальше?
Гранд-мастер убеждал, что теперь, когда Полчище в ловушке, а маги школы Завета и Вокалатай вместе, Окорот будет решительным и полным. Он вместе с остальными магами выстелит падалью все до самого горизонта.
Уверовавшие короли повернулись к Аппренсу Саккарису, который оценивающе смотрел на соперника.
– Возможно, гранд-мастер и прав, – отозвался он.
Тогда военный совет разработал новую стратегию. По человеческой склонности верить в то, что решено считать гениальным, они свято уверовали, что этот план действий должен принести успех. Лишь принц Чарапата питал сомнения, и единственным среди Лордов Юга привел тот довод, что Консульту, вне всякого сомнения, было так же очевидно, что Ирши остановит Полчище. Его не случайно звали Принцем Ста Песен, ибо он ценил возможность предугадывать возможные действия противника. Однако, следуя отцовскому совету, он не решался дальше ставить такие вопросы, которые могли подорвать дух его заудунианских братьев.
Кариндасу принц недолюбливал за его гордыню и не верил ему, но Саккариса он принял как близкого себе по складу ума. Школа Завета делила с ними тяготы похода. Как мог он ошибаться?
Сорвилу снилось, что она купается, и его охватывала дрожь при виде легкого пара, поднимавшегося от самых нежных мест. Прозрачная вода стекала ручейками и капельками по ее разрумянившейся коже. Все окутывали клубы пара. Вдруг что-то красное, растрепанное и гадкое покрыло всю воду своими щупальцами, развернувшимися, как вывалившиеся кишки, и затмило своими гадкими выделениями ее погруженное в воду тело. Но она, не замечая этого, продолжала зачерпывать эти потроха и лить себе на кожу.
Он крикнул…
И проснулся, лежа на лесной подстилке и щурясь через ветви на солнце, поднявшееся уже высоко. Он стряхнул муравья, забравшегося в его мягкую бородку, и увидел неподалеку Моэнгуса. Принц-империал сидел, прислонившись к дереву, и рассеянно скреб ножом шею и подбородок, а сам смотрел в сторону, откуда доносилось пение его сестры – там, за кустами, раздавался плеск воды.
Она купалась, понял Сорвил, стараясь отогнать видение из своего сна.
Пела она, только купаясь.
Моэнгус повернулся к нему, хмуро глянул на юношу, а потом, когда Сорвил сел, снова отвернулся.
– То, что ты сказал недавно… – обратился молодой король к нему, стараясь побороть головокружение. – О том, что Сотня объявила войну твоему отцу…
На этот раз принц-империал посмотрел на него внимательно, изучающе. Не только выступающие надбровные дуги и тяжелая нижняя челюсть делали его звероподобным, но общий настрой, отчего каждый проблеск зубов превращался в оскал.
– Боялся, ты еще об этом спросишь, – наконец откликнулся он. – Не должен был я этого упоминать.
– Почему?
Тот пренебрежительно пожал плечами, будто от самых кошмарных фактов так можно было отмахнуться. Причем он постоянно так себя вел, осознал Сорвил, какие бы серьезные вещи ни говорил.
– Некоторые истины слишком оскорбительны.
Вдруг до Сорвила дошло. Люди, простые люди, быстро повернулись бы против Анасуримбора, если бы поняли, что Сотня на самом деле присущим богам парадоксальным, непостижимым образом хотела их уничтожить.
