Голдилинд изумлённо смотрела на юношу, словно не понимая его. Она спросила:
– Где же ты тогда живёшь?
– Сегодня я живу совсем близко отсюда, а где я буду жить завтра – кто знает? Со мной разделяют кров трое моих добрых друзей. Самый дорогой из них для меня – это юноша одних со мной лет, мой товарищ во всём. Каждый из нас готов умереть ради другого. Думаю, что если бы ты увидела его, он бы тебе понравился.
– Как его зовут? – поинтересовалась Голдилинд.
– Его зовут Дэвидом, – ответил Кристофер.
Но тут юноша замолчал и нахмурил лоб, словно размышляя о чём-то сложном, потом лицо его прояснилось, и он спросил:
– Если позволишь, я хотел бы узнать, как зовут тебя и кто ты сама?
– Своё имя я пока хотела бы скрыть. Я бедная пленница и испытала много горестей и мучений, так что тело моё – лишь источник страданий, но я не всегда была пленницей, хотя сейчас и не могу рассказать тебе о том, кем была раньше.
Кристофер долго смотрел на неё, затем встал и пошёл обратно, к лугу, по их следам. Там он взял под уздцы коня Голдилинд и привёл его к терновнику, после чего встал перед девушкой и, покраснев, произнёс:
– Я должен рассказать тебе, что я делал в последние несколько минут.
– Да разве, – удивилась Голдилинд, – ты не ходил за моим жеребцом?
– Ходил, – согласился Кристофер. – А кроме того я сделал ещё кое-что, но спроси меня сама. Я не могу решиться и рассказать об этом.
Голдилинд засмеялась:
– Ну хорошо, что же?
– Нет, ты спроси меня, что я делал, иначе я не смогу рассказать тебе.
– Ну хорошо, что ты там делал?
Краснея и заикаясь, Кристофер ответил:
– Я рассматривал твои следы, выходящие из воды. Я хотел увидеть, какие новые, ещё более прекрасные цветы взошли на лугу там, где недавно ступали твои ноги.
Голдилинд ничего не ответила, Кристофер тоже замолчал, но вскоре девушка произнесла:
– Если ты хочешь проводить меня в свой дом, то должен сейчас же сделать это.
И с этими словами она достала из-за пояса обувь, словно собираясь надеть её. Увидев этот жест, Кристофер сразу же отвернулся, хотя и тяжко вздохнул. Девушка покраснела, проворно поднялась и сказала:
– Я пойду пешком. Ты поведёшь моего коня?
Юноша взял под уздцы коня и повёл девушку по самым тихим и живописным местам. За выступом небольшого холма, подходящего к реке, он повернул и направился прямо к кромке воды. Когда они таким образом обогнули холм, перед ними предстала широкая чудесная долина, сплошь поросшая травой. На холмике посреди неё, недалеко от воды, стоял длинный каркасный дом, крытый тростником.
Тогда Кристофер сказал:
– Госпожа, мы в Малой долине, а вон там наш дом.
Голдилинд ответила ему очень тихо:
– Долина чудесна, и дом выглядит красивым. Надеюсь, его жители счастливы в нём.
Кристофер произнёс с сомнением:
– Может быть, он разочарует тебя, когда ты окажешься внутри.
– Я бы с удовольствием проверила, – ответила Голдилинд.
В этот момент они подошли к саду, где цвели яблони. Голдилинд распростёрла руки и запрокинула голову – её переполнила радость от прекрасного вида и аромата. Прежде чем войти в полуоткрытые ворота, Кристофер и Голдилинд немного постояли. В этих местах им некого было опасаться.
Кристофер хотел было взять девушку за руку, чтобы помочь ей войти, но она обеими руками держала подол платья, собираясь переступить порог, поэтому Кристофер не решился этого сделать.
Дом изнутри оказался ярко освещённым. Длинные низкие окна были искусно застеклены, а на зелёных стенах зала были нарисованы Адам и Ева, райский сад и благой Господь, гуляющий по нему. Солнце ярко светило через южные окна, и у выхода было даже жарко, тогда как в глубине стояла приятная прохлада.
Голдилинд села в самом прохладном месте, у стола, а Кристофер стал прислуживать ей. Он принёс вина, белого хлеба, дичи и мёда и сказал:
– Прошу тебя отобедать, дева. Уже почти полдень, а своих друзей я не жду до захода солнца, так как они ушли далеко в лес.
Голдилинд улыбнулась в ответ, немного поела и выпила вина, и Кристофер ел и пил с ней. Сердце её было переполнено счастьем, она уже забыла о своём страхе, но всё же что-то беспокоило её, потому что, хотя Голдилинд и была счастлива, она не могла радоваться так, как хотела бы, словно не хватало ей чего-то. Чего – она и сама не знала.
Но вот Кристофер заговорил:
– Я хотел бы рассказать тебе об одном странном чувстве. Хотя прошло немногим более трёх часов с тех пор, как мы впервые встретились у реки, мне кажется, будто бы ты всегда была частью моей жизни.
Голдилинд смущённо посмотрела на него, и Кристофер продолжил:
– А когда я говорю о моих друзьях, с которыми мы живём здесь, о Дэвиде, Гилберте и Джоанне, то они кажутся мне давними полузабытыми воспоминаниями, хотя их имена – у меня на устах. Мне непонятно и неприятно это… А наш дом, он нравится тебе, моя прекрасная гостья?
– Да, очень. Он кажется мне уютным. Ты не знаешь, но до сегодняшнего дня я в основном жила в домах намного богаче этого, но в них было так уныло.
– И мне он казался вполне уютным, я был здесь счастлив, но теперь мне чудится, что всё это было только для того, чтобы встретиться с тобой.
– Значит ли это, что сейчас он неприятен тебе? – спросила Голдилинд с улыбкой, чуть-чуть покраснев. Кристофер молчал. Девушка потупила взгляд, и наступила тишина.
Наконец, она спокойно посмотрела на юношу и сказала:
– Поистине печально, что ты должен забыть своих старых друзей ради меня. Печально, что тебе пришло на ум, будто этот милый, уютный дом создан не для твоих верных друзей и не для того, чтобы вы в радости проводили здесь время, а для меня, случайной встречной. Послушай, ты говоришь сейчас, что я стала частью твоей жизни, но как такое возможно? Если я вновь стану несчастной пленницей, как ты сможешь вызволить меня? Ты, изгой, ведь так ты себя назвал? Но пусть ты и смог бы, я слишком низка для того, чтобы ты снизошёл до меня, а если я стану той, кем должна быть, то буду слишком высока, чтобы ты смог добиться меня. Нас разлучат так или иначе, и наша встреча не продлится более двух часов.
Кристофер какое-то время стоял перед ней, понурив голову, – они оба уже поднялись из-за стола, но вдруг он пылко взглянул на неё, глаза его блестели, и он произнёс:
– Да, не более двух часов. Зачем же тогда мы медлим, чего мы ждём? Зачем мы говорим то, что совсем не желаем говорить, и молчим о том, что хотят сказать наши сердца?
Произнеся это, Кристофер поймал правое запястье девушки и положил руку на её левое плечо, и как только он впервые коснулся Голдилинд, словно огонь пробежал по его телу, превратив его в продолжение её тела. В глазах Голдилинд он не видел отказа, она, не сопротивляясь, уступала, но как раз в этот самый момент Кристофер, немного отпрянув, повернул голову к двери, словно прислушиваясь:
