Но на исходе десятого дня, когда они впятером счастливо сидели в общем зале (разве что Дэвид сидел несколько печально, то любуясь красотой Голдилинд, то вскакивая с места и беспокойно вышагивая по полу), Гилберт сказал следующее:
– Братья! и ты, королева Голдилинд! Возможно, наступает время совершить что-то иное, а не только пускать стрелы по пятнистым оленям, набивать желудок да распевать старые песни у ног наших дам. Ведь хотя и живём мы мирно в этом диком лесу, забыв обо всём, кроме того, о чём стоит помнить, однако в городах и королевских покоях ещё не исчезло вероломство, и жива гордыня, и угнетение только растёт по мере того, как уничтожаются противящиеся ему, поэтому нам надлежит защищаться, и здесь нам поможет и крепкая рука, и смелое сердце, и мудрая голова. И я предлагаю, давайте, не мешкая более, отправимся завтра в Дом на Холмах и посоветуемся со старшими. Что вы скажете, братья?
Ему ответил Кристофер:
– Было время, когда то, что ты сейчас сказал, брат, осталось бы загадкой для меня. Тогда я ответил бы тебе: «Нам хорошо здесь, хотя нас и мало, и если тебе нужна компания побольше, давай я съезжу в Дом на Холмах и привезу человек шесть парней и девушек, и радость наша увеличится, и они расскажут нам о том, куда бы съездить верхом». Но теперь многое изменилось, так как я получил великий дар. Теперь я знаю, что есть некоторые люди из числа знатных, которые хотели бы отобрать его у меня. Кто скажет, какие вероломные планы они могут вынашивать в этот самый момент, так же, как и тогда, любимая, когда ты впервые увидела наш дом?
Голдилинд вздохнула:
– Куда мой муж поведёт меня, туда я и пойду, но здесь красиво, приятно и мирно, и я не думаю, что кто-то может прийти к нам в поисках королевы Лугодолья.
Дэвид возразил ей:
– И всё же мне кажется, миледи, что тот, кто выдал тебя замуж за разбойника, может раскаяться, и тогда он захочет прийти сюда, чтобы изменить содеянное: убить твоего мужа и вернуть королеву её народу.
Голдилинд побледнела, но тут к разговору присоединилась Джоанна:
– Брат Дэвид, зачем ты ранишь её сердце этими страхами? Со своей стороны я считаю, что мы могли бы жить здесь в безопасности целые годы и, вероятно, быть вполне счастливыми, но в то же время нам, конечно, захочется показать эту жемчужину нашим родным в Доме на Холмах, а особенно отцу и матери, так что завтра мы повезём её к ним, желает она того или нет.
И с этими словами Джоанна крепко обняла Голдилинд и поцеловала. Голдилинд же зарделась от удовольствия: она радовалась тому, что её так высоко ценят.
Глава XXV
О том, как все прибыли к джеку
Следующим утром, когда солнце только поднималось, друзья все вместе отправились кратчайшей, хорошо известной им дорогой к Дому на Холмах, и снова им пришлось ночевать под открытым небом. Поднявшись ранним утром, они вновь собрались в путь часа в четыре после полудня. Стоял прекрасный тихий день недавно наступившего лета.
Друзья подъехали прямо ко входу в большой зал. Там обнаружилось, что людей в нём совсем мало, да и те в основном женщины и дети. Им сказали, что Джек уехал куда-то по своим делам и вместе с сыновьями ожидается обратно к ужину, поскольку уехал он недалеко.
Между тем, все сошли с лошадей, и женщины с детьми обступили их. Дети сразу бросились к Кристоферу, которого они очень сильно любили. Девушки также проходили в дом не без его поцелуя, но их удивляло появление Голдилинд. Некоторые даже останавливались. Когда же Кристофер взял её за руку и провёл в дом, они поняли, что эта красавица – его жена, и их охватило какое-то подобие страха, а может, то было смущение перед молодожёнами.
Когда друзья вошли в зал, их приветствовали слуги. Они развели путников по комнатам, где омыли им ноги, возложили на их головы венки и, вернув обратно в зал и рассадив на возвышении, принесли им еду и напитки. Туда вышла и леди Маргарита, венчанная жена Джека, которая попыталась занять их. Кристофер рассказал ей, что с ним случилось, словно собственной матери. Все, кто был в доме, и мужчины, и женщины, собрались вокруг них, чтобы послушать, и Кристофер не возражал. Сердце Голдилинд тянулось к этим людям, да и поистине они все были красивыми, искренними и счастливыми, доброжелательными и обходительными, хотя и жили в лесу, а не при дворе короля или герцога.
Прошёл солнечный день, и приближалось время заката, когда в зал по двое и по трое начали входить новые мужчины. Они останавливались у стен, и к ним тотчас подходили мужчина или женщина из зала, говорили им пару слов, и сразу же вновь пришедшие поднимались на возвышение, чтобы обходительно поприветствовать Кристофера и поклониться Голдилинд.
Наконец, в таком тихом вначале зале поднялась суета, словно в улье, и посреди шумной толпы забегали слуги и служанки, расставляя многочисленные приборы (в зале стоял дубовый обеденный стол, тяжёлый и крепкий), а затем накладывая кушанья, кроме тех, что ещё стояли на огне. Когда приготовления закончились, солнце уже клонилось к закату, и в зале стало сумеречно, хотя ясное небо всё ещё было окрашено в золото. На краю опушки громко и нежно пели соловьи, а в помещении стоял гул человеческих голосов, ведь лишь немногие замечали, громко или тихо они говорят.
Среди этого гула зазвучал охотничий мотив множества лесных рогов. Никто не испугался и не изумился, поскольку все знали звук рогов Джека. Разговор приутих – все ожидали прихода хозяина, и сразу же раздались топот и бряцание оружия, и зал заполнился людьми. Заблестели доспехи, и толпа, чтобы дать проход прибывшим, расступилась. Тогда посреди зала раздался ясный, громкий и бодрый голос:
– Света в зал, мужи и девы! Свечей! Свечей! Ну-ка посмотрим, кто у нас в гостях!
Сразу же засуетились слуги, по залу разлился свет, и все увидели Джека с полудюжиной его лучших людей, на каждом из которых висел щит* и красовался шлем. Поверх доспехов были изображены зелёные гербы, а на стальных шлемах лежали венки из молодых дубовых ветвей. Все вошедшие встали посреди зала, и каждый держал в руке обнажённый меч. Джек стоял впереди всех, но одежда его не отличалась от одежды остальных, разве что на голове его не было шлема, только венок украшал её. Никто не вмешивался в происходящее, и никто не произносил ни слова, а Джек смотрел гордо и проницательно, оглядывая зал, пока, наконец, его взгляд не остановился на Кристофере, хотя Джек так и не поприветствовал его. Кристофер почувствовал что-то неладное и, подумав, не случилось ли какого несчастья, тихо спросил своего соседа:
– Что-то не так, Вилли-Погорелец? Я не помню, чтобы здесь был такой обычай.
В ответ он услышал:
– Это ещё до твоего возвращения началось. Семь дней назад стали обнажать оружие перед тем, как мирно сесть за стол.
Глава XXVI
О короле дуболесья
Не успел Кристофер что-либо ответить, как раздался голос Джека. Громче и звонче, чем до этого, он произнёс:
– Слушайте все, кто собрался нынче в этом зале! Я принёс вам весть! Король Дуболесья среди нас!
