* * *
Проект «Происхождение» стартовал через неделю после того, как вернулся флот, доставивший Изгнанников. Церемонию запуска обставили с шиком. Ученые мужи и политики превозносили экспедицию как открытие новой эпохи исследований атлантов – при строжайшем соблюдении антизмеиных законов. Команда ученых будет изучать человеческую жизнь по всей Галактике, на планетах в пределах новой сторожевой черты, наконец раскрыв секреты эволюции и самой Загадки Происхождения. Многие верили, что эти откровения могут дать новые указания на то, как Змеиное Кольцо подобралось к Первозданной Сущности и как его можно одолеть. Команде дана возможность проводить исследования, оказавшиеся под запретом, о которых тысячами лет даже не заговаривали. Янус был прав в одном: проект – идеальная возможность для Изиды продолжить свои исследования. Но истинные ее мотивы заключались в ином.
Впервые совершая экскурсию по колоссальному научному кораблю, Изида просто остолбенела. Масштабы древнего судна потрясали воображение. Он вместил сотни научных лабораторий, а в центре находились два гигантских ковчега, способных вместить целые экосистемы исследуемых планет. Корабль был построен в годы после Исхода, чтобы провести полное обследование звезд и планет в пределах сторожевой черты. Бо́льшую часть беготни выполняли зонды и исследовательские беспилотники, но за ними следовала большая научная команда на корабле, изучавшая миры, способные повлиять на безопасность атлантов. Циклопические ковчеги они использовали, чтобы доставлять целые фрагменты миров для изучения специалистами на новой родине атлантов.
Хотя в научных целях ковчеги использовались в ветхозаветном прошлом, во времена Изиды и Януса они могли послужить для развлечения. Граждане шумно приветствовали возможность посетить иные миры, не покидая поверхности родной планеты. При каждом отлете проекта «Происхождение» поднималась новая волна домыслов на тему, что же они доставят обратно. Внимание публики способствовало привлечению поддержки и средств на продолжение проекта, и Изида понимала, что это служило одним из аргументов в пользу ковчегов. А вторым, как она подозревала, было желание Ареса и Совета, чтобы ученые время от времени являлись отметиться. Каждый раз, когда они возвращались домой, команда из пары дюжин специалистов из различных областей, включающих микробиологию инфекционных заболеваний, нанотехнологии и психологию, подвергала каждого из ученых дотошному обследованию. Но ничего вредоносного они домой не приносили. Да и интерес к ковчегам, доставленным ими обратно, с каждым возвращением угасал. Мало-помалу все планеты стали для них на одно лицо, и Янус с командой с каждым путешествием принимались искать все более экзотические образчики флоры и фауны в отчаянной попытке вновь возбудить интерес публики. Но их попытки были заранее обречены на провал. С каждым возвращением толпы, собиравшиеся поглядеть на ковчеги, становились все меньше.
С годами и данные стали тоже выглядеть одинаково, и отличия каждого нового вида гоминидов на новых планетах возбуждали все меньше интереса.
Со временем безразличие публики заразило и команду ученых.
Начинали они с командой из пятидесяти специалистов, тщательно отсортированных из тысяч претендентов. Для отбора Янус привлек Изиду, и она сочла себя очень везучей: многие кандидаты были куда опытнее ее и имели больше прав участвовать в экспедиции. Но ею двигали куда более мощные мотивы, чем ими… и совершенно иные.
От пятидесяти человек команда усохла до двадцати, потом до десяти, пяти, и в конце концов остались только двое – Янус и Изида. Винить их тут было не в чем. Ученые выросли на густонаселенной планете, в гуще социальной жизни. Мучительная изоляция дальних космических экспедиций, годы анабиоза и повторение одних и тех же экспериментов раз за разом изнурили ученых. А те, кому не прискучили исследования, вожделели возвращения на родную планету атлантов, где начался новый интеллектуальный ренессанс. Противостоять манящему зову новой эпохи единого целостного общества могли лишь Янус с Изидой. В конце концов они оказались в одиночестве – и оба были рады этому, хотя и по разным причинам.
– Такое впечатление, будто мы последние два человека во Вселенной, – промолвил Янус. На обзорном экране у него за спиной появилась планета 1632 – шар с мраморными переливами пурпура, красноты и белизны, выраставший по мере приближения корабля к нему.
– Да, – отозвалась Изида. – Идеальный способ провести наши исследования.
Янус собирал свои образцы на 1632‑й в одиночестве, не перекинувшись с Изидой почти ни словом за время их трехнедельного исследования. Изида понимала, что причинила ему душевную рану, но это лучше, чем ложь. Ложь она приберегала на самый крайний случай, когда без нее не обойтись, и понимала, что этот момент наступит очень скоро.
Когда они уже входили в свои стазис-камеры, Янус наконец разбил лед.
– Увидимся на следующей планете, Изида.
Она кивнула; труба закрылась, и ее окутал туман.
Как раз следующей планеты – 1701‑й – она и дожидалась. Та была как раз в пределах нужной дальности.
Выйдя из трубы, Янус уже был собой прежним. Для каждого из них прошло всего несколько секунд, но снаружи пролетело два года. Колокола, растягивающие время, в обоих концах корабля в сочетании со стазис-камерами делали скачки сквозь время и пространство легкими, как послеобеденная дрема.
– Со времени первоначального исследования тут развились кое-какие экзотические виды, – заметил Янус. – Давай возьмем посадочный модуль «Альфа». Может быть, найдется что-нибудь для ковчега…
– Согласна, – ответила Изида, активируя собственный терминал и прокручивая информацию в надежде найти благовидный предлог улизнуть. – Высланные вперед зонды также обнаружили признаки окаменелостей на седьмой планете. Я бы хотела взять посадочный модуль «Дельта», чтобы добыть образцы.
Неохотно согласившись, Янус добавил:
– Давай периодически поддерживать радиоконтакт.
– Конечно.
Изида выбрала посадочный модуль «Дельта» по двум причинам: это единственный корабль, способный к гиперпространственным переходам малого радиуса, да вдобавок на нем есть плот воскрешения.
У границы Солнечной системы она совершила прыжок, которого дожидалась двадцать три года, – к колонии Изгнанников.
Обзорный экран внутри посадочного модуля «Дельта» показал, что цивилизация делает свои первые неуверенные шажки. Поселения были еще чересчур малы, чтобы увидеть их с орбиты, но при большом увеличении она увидела на обзорном экране фермы в окрестностях простых городов. Изгнанники неспешно создавали собственную утопию, не похожую на сложившуюся на их родной планете.
Изида вступила в радиоконтакт, договорилась о встрече и приземлилась на поверхности планеты. Спустила плот воскрешения перед самой посадкой, а затем встала перед посадочным модулем в ожидании.
Модуль приземлился в скалистой местности в нескольких милях от небольшого поселения. Через несколько минут из-за уступа скалы показался Ликос. Его юношеское лицо стало более суровым и обветренным, но черты по-прежнему лучились обаянием, которое Изида находила неотразимым.
