Одним резким движением она наклонила мою живую голову к коленям, что-то щелкнуло у меня на шее, и, когда я поднялась, увидела, что у меня теперь не одна, а целых две головы. И обе живы и в легком шоке.
– Ну а теперь я кое-что вам объясню, – сказала Клава, уселась поудобней в кресло и откусила кусочек от морковки, которая лежала у нее на столе. – В Городе Худеющих женщина становится слабой. Она иногда забывает, зачем вообще сюда пришла. Поэтому мы изобрели вторую голову для того, чтобы она следила за процессом худения и ставила женщину на путь истинный, когда это требуется. Как только вы решите покинуть наш город – надеюсь, это произойдет не раньше, чем вы похудеете, – вторая голова будет сразу же удалена, и вы в полном порядке возвратитесь домой.
Наконец-то я нашла в себе силы заговорить:
– Я очень сильная женщина, и мне ваша помощь совершенно не нужна, – промямлила моя родная голова и покосилась на чужую.
Клава хмыкнула, захрустела еще одним куском морковки и выдала:
– Все вы так говорите. Посмотрим, как вы запоете на третий-пятый день. Ладно, у меня времени нет. Давайте я быстро запишу ваши данные. Итак, ваше имя?
– Наташа, – еле слышно пропищала моя родная голова.
– Рост?
– Метр семьдесят шесть.
– Вес?
– Семьдесят шесть.
– У вас десять килограммов лишнего веса, – отрапортовала Клава.
– Я хочу похудеть на двадцать, – промямлила моя родная головушка.
– Хык, – ответила чужая, – ты вначале на десять похудей, а потом поговорим!
Клава махнула рукой Чужачке: мол, оставь ее в покое, пусть витает в мечтах, если ей это нравится, – и, посмотрев на меня, сказала: – Вот, возьмите папку. Она ваша. Почитайте. Если что-то будет непонятно – спрашивайте у меня.
Потом она сдала меня с рук на руки какой-то толстой тетке, которая провела меня в палату и строго сказала:
– Пейте побольше жидкости. Это вам поможет.
Я хотела ей возразить, что заграница нам поможет, но решила не будить в ней зверя.
Открыв папочку, я нашла там описание тридцати восьми диет и комплекс упражнений по похудению. Больше всего мне понравилась система Протасова и какого-то Маньяка или Мантияка, а также упражнения на «бедро внутри» и «бедро сбоку», которые можно выполнять, лежа на животе.
Как ни странно, но к своей второй голове я очень быстро привыкла. Она почти все время молчала, и только если я пыталась перелистнуть страничку в папочке, останавливала меня и говорила: «Читай внимательней».
На обед я съела какой-то салатик и кусок отварного мяса без соли. Сделала комплекс упражнений и сто раз попрыгала на скакалке.
Перед сном, кое-как уложив две свои головы на одну подушку, я начала мечтать: если приложить усилия, то с двумя головами я запросто могу стать президентом, ну, или на крайний случай премьер-министром. С такими прекрасными грезами и уснула.
Насколько плохо иметь вторую голову, я узнала только утром, когда кроме положенного вареного яйца и ломтика помидора присмотрелась к овсяному печенью и дотронулась до него пальцем. Чужая голова стала истерически кричать и даже попыталась стукнуться об стенку.
Уж не знаю, остановили ее мои родные мозги или что-то другое, но, когда я в страхе залпом выпила стакан кипяченой воды, голова перестала истошно орать и посмотрела на мои бедра.
– Что? – сказала моя родная головушка. – Бедра как бедра. Попробовала бы ты родить трехсполовинойкилограммового ребенка.
Чужачка ее речи не вняла и пискнула:
– Клава, между прочим, тоже недавно родила!
Это был нокаут. В самое солнышко.
В этот день я не то что не притрагивалась к печенью, я боялась его представить, даже в километре от меня.
На второй день Чужачка вела себя хорошо и почти все время кемарила.
На третий день мои две головушки устроили спор.
– Да я вообще не знаю, что тут делаю, – кричала Роднуля и рассматривала себя в зеркало. – Кто вообще сказал, что мне нужно худеть? Я выгляжу великолепно!
– Ты выглядишь, как свинья, – орала ей в ответ Чужачка и скрипела зубами.
Чтоб хоть как-то заглушить этот спор, я пошла прогуляться по городу. К вечеру они угомонились и стали играть в молчанку.
На четвертый день я проснулась в диком голодном поту. Чужачка, непонятно каким образом предвидевшая мой приступ голода, уже не спала и шепотом подсказывала: «Выпей стаканчик кипяченой водички с лимоном».
– Да пошла твоя водичка знаешь куда?! – завопила моя Роднуля.
Чужачка замотала собой, показывая, что не понимает.
– И ты сейчас пойдешь туда же! – ответила ей Роднуля и отдала ногам команду бежать на кухню.
Ноги с радостью выполнили ее приказ, а руки уже открывали холодильник в поисках кусочка копченого мяса, сыра или шоколадного торта.
Чужачка снова стала истерически орать, Роднуля пыталась затолкать ей в рот торт, но та его выплевывала и закатывала глаза.
Кончилось это тем, что появилась Клава, отобрала у меня папку, силой выдернула Чужачку, успокаивая ее словами: «Без собеседования больше никого впускать не будем», а мне все с тем же немецким акцентом сказала: «Вон!»
Так я впервые оказалась за пределами Города Худеющих. Я стояла спиной к входной двери и видела перед собой уже знакомый указатель «Город Умалишенных».
Боясь, что туда меня примут без собеседования, я стала колотить ногами в знакомую дверь и кричать: «Я больше не буду! Пустите меня назад».
Мимо проходила полная дворничиха. Она подошла ко мне и заговорщицки прошептала на ушко:
– Сейчас они тебя все равно не впустят. Зря стараешься. Езжай домой, отдохни, расслабься и приезжай сюда через недельку-другую.
– Но мне нужно похудеть сейчас. И срочно! Мне надо экзамен сдавать, а преподаватель любит худеньких, – объяснила я дворничихе свою проблему и смахнула слезу. – Ну да, сорвалась, – продолжала я. – Ну подумаешь, с кем не бывает! Нельзя же сразу выгонять. А поговорить? А объяснить? А наставить на путь истинный?..
– Нет, тут такого нет, – вздохнула дворничиха.
Вытирая слезы рукавом платья, я не переставала жаловаться:
– Да, я слабая. Ну так я же за помощью пришла. А эта Клава… – Я на секунду задумалась. – Где-то я ее уже видела… рожа у нее такая знакомая…
– У тебя Клава, у меня Анжелина. У каждого свой предмет обожания.
Тогда я совсем не поняла, что мне сказала дворничиха. Я вытерла слезы и пошла домой.
Вечером, пролистывая новый глянцевый журнал, я чуть не подавилась овсяной кашей, когда увидела на обложке Клаву.
«Клаудиа Шиффер, – было написано под фотографией, – родила ребенка».
