– Ну, может, кефирчик есть? Я бы оладушки испекла.
Натаныч смачно плюнул, и на полу появилась запечатанная пачка банкнот.
– Ничего себе! Сто штук по сто баксов. Еще пять раз так же – и дело сделано! – обрадовалась я.
– Да я тебе за оладушки двадцать раз по столько сделаю. Что тебе нужно? Кефир? С прошлой недели лежит в холодильнике. Иди, готовь оладушки, а я тебя не обижу.
Я зашла на кухню. Через полчаса вернулась в комнату с полной тарелкой оладий, Натаныч что-то сразу погрустнел, протянул мне кучу денег, взял один оладушек и подошел к окну.
– Ну что случилось? Невкусные? – спросила я.
– Вкусные. Только нам нельзя так с людьми откровенничать. Если кто узнает…
– Никто не узнает! Я никому не скажу. Ты тоже. Не переживай!
– Ладно. Ну только давай уже побыстрей. Загадывай свое желание и иди домой.
– Я вот подумала. Я совсем не красивая, правда?
Натаныч засмущался:
– Ну… да, вообще-то.
– Так вот! Я хочу быть очень красивой!!! Ну ты понял, да?
– Понял. Честно говоря, я думал, что ты умней.
– Ну если хочешь, можешь мне и мозгов наплевать. По-дружески.
Натаныч постучал по своим рожкам.
– Мозгами помочь не могу. Вернемся к твоему желанию. Какую цену за это даешь? Чем ты готова пожертвовать? Ты должна написать вот тут, расписаться, и желание исполнится.
Я написала свое желание и условие его исполнения и протянула Натанычу. Он опять почесал рожки:
– Я устал от тебя! Голова кругом! Объясни мне, как это понимать: «Я хочу быть очень красивой! Цена за это: пусть в зеркале я буду, какая есть».
– Я хочу, чтобы только другие люди видели мою красоту. А для себя я оставалась бы такой, какая есть.
– Мне очень трудно тебя понять, ну ладно, будет сделано! Сейчас скажу волшебное слово, и превратишься ты в красавицу.
Едва он это сказал, я почувствовала, что мое тело полегчало килограммов на десять; в носу защекотало, я скосила глаза и заметила, что нос заметно уменьшился, волосы закучерявились, я стала выше на десяток сантиметров и уже смотрела на Натаныча сверху.
– Ну как тебе?
– Странно… – протянул Натаныч. – Черты лица совсем не изменились…
– Вредный ты, Натаныч. Хоть бы комплимент какой сделал даме.
– Без меня такие найдутся. Иди домой.
– Ладно-ладно, иду.
Я собрала все деньги, сложила их в пакет, открыла дверь и посмотрела на Натаныча. Он зевал и махал мне рукой.
Я вышла из подъезда, поймала такси и поехала домой.
Думать о том, что скажет мой любимый, увидев изменения в моей внешности, я не хотела.
Смело открыла дверь ключом. Игорь влетел в прихожую:
– Слава богу! Я все морги и больницы обзвонил. Где ты была? – и уже с совсем другой интонацией спросил: – И что ты сделала с собой?
– Была я у косметички. Такой ответ тебя устраивает?
– Класс! Даже не думал, что макияж так может изменить внешность человека!
Не слушая его комментарии, я направилась в спальню, достала чемодан и стала собирать вещи.
– Ну ладно, ты что, правда обиделась? Ну мы же с тобой столько раз ссорились, а потом сразу мирились!
Я посмотрела на него и только хитро улыбнулась.
– Дай мне последний шанс! Ну хочешь, давай поженимся!
Я вдруг на секунду остановилась, кивнула своему отражению в зеркале, а потом как крикну:
– Да иди ты к черту!
День двадцать третий
Утром меня разбудил стук в дверь.
Я была в одних трусиках, поэтому накинула халат, но не успела дойти до двери, как она сама распахнулась и я увидела на пороге Геннадия в моей пижаме с поросятами.
Но самое интересное: на нем была не только пижамная курточка, но и штаны.
– Как я тебе? – спросил он.
– Где ты взял эту пижаму? – Я хотела крикнуть, но мой голос почему-то не послушался меня, и получилось так, что я это сказала почти шепотом.
– Ты забыла закрыть дверь. Я вечером хотел пожелать тебе спокойной ночи. Захожу, а эти прекрасные штанишки с поросятами прямо смотрят на меня и говорят: «Надень нас, Гена». И я их взял. А утром, когда я вышел в них, Сергей решил мне подарить и верх от пижамы.
Что там вчера мне казалось? Что земля под ногами проваливается? Так это была не земля. Это была маленькая площадочка, примерно метр на метр. А вот сейчас вместе с Землей провалились и Марс, и Венера, и Сатурн, и даже мой любимый Меркурий.
Я смотрела на этого жалкого мужчину и понимала, что очень скоро, буквально через несколько минут, он станет покойником. А я убийцей. Я огляделась по сторонам в поиске орудия убийства, но ничего не нашла, поэтому, грубо отстранив Гену, направилась на кухню. Анька в это время резала хлеб на тосты.
– Я его убью, – сказала я и начала отбирать у Аньки нож. – Я готова сидеть десять или даже двадцать лет в тюрьме, только чтоб больше его никогда не видеть.
Пока мы с Анькой отнимали друг у друга нож, к нам подошел Альберт и спокойно его отобрал.
Я посмотрела на Альберта стеклянными глазами.
– Успокойся, – тихо сказал хозяин дома.
– Он надел мою пижаму.
– Ты ему ее дала, разве не так?
Я помотала головой.
– Пойдем со мной, – он взял меня за руку и повел к себе в комнату.
Анька пошла с нами.
Альберт посадил меня на кровать, потом присел возле меня на корточки и спросил:
– Ты ночью была с Геной?
– Что? – в ужасе спросила я. – Ты с ума сошел!
Альберт встал, подошел к окну, потом опять присел и сказал:
– Я не знаю, как на нем оказалась твоя пижама, но утром он пришел в гостиную в твоих штанах по пояс голый.
– И что?
– Сергей, увидев его в этом наряде, сразу отдал ему верхнюю часть пижамы и уехал на такси в аэропорт.
– Так я и знала, – прошептала я.
– Так ты спала с Геной или нет? – вмешалась в наш разговор Анька.
– НЕТ! – крикнула я.
– Как тогда у него оказалась твоя пижама?
– Он сказал, что зашел в комнату, когда я спала, и взял ее, – я начала реветь.
– Ладно. Я думаю, что Сергею все можно будет объяснить, – сказал Альберт. – Хотя я не уверен, что это оправдание он найдет существенным.
Я заревела в голос.
– Перестань, все равно сейчас ничего не изменишь. Надо успокоиться.
