Остальные десять минут мы доедали пиццу молча. Я думала о том, чтобы мне у него спросить, чтоб завязать разговор, но так ничего и не придумала. О чем думал Кирилл я не знаю, но заметила, что пиццу он ел не получая удовольствия, как это случалось раньше. Оставив на тарелке два куска, он встал и сказал:
– Я позвоню тебе, как только все документы будут готовы.
Я только кивнула и опять еле заметно улыбнулась. Только на этот раз улыбка вышла дежурной, что его еще больше разозлило и он, швырнув на стол деньги для официанта, ушел не оглядываясь.
Когда я все рассказала Ташке, она обрадовалась и сказала, что я большая умница, и самая лучшая ученица на свете.
– А я думала, ты меня ругать начнешь.
– За что? – удивилась Таша.
– За то, что я ему не сказала, что у меня есть другой. Или, что его нет.
– Самое главное в нашем женском деле, чтобы мужчина не знал правду и постоянно сомневался: а может у нее есть другой мужчина? Или, может, у нее было плохое настроение? А может у нее никого нет и она меня дразнит?
– И что нам это дает?
– По крайней мере, одно – он думает о тебе. И не забивает голову всякими пацанками, вроде меня. А завтра я нанесу сокрушительный удар!
– Как?
– Я устрою ему скандал, – улыбнулась Таша.
– Только осторожней – он не знает что это такое. Вдруг ему с перепугу понравится?
– Скандал в моем исполнении не может понравится. Поверь мне. Он выгонит меня из дому сразу же. И никакого секса не будет.
– Очень надеюсь. – Успокоилась я и предложила Таше пройти на кухню. – Очень хочется посмотреть, как поживают пельмени.
Таша сделала реверанс и пропустила меня первой на кухню.
На столе красовались сырые пельмешки – красавцы, один в один похожие друг на друга.
– Какая ты умничка! – похвалила я подругу. – А теперь давай я научу как их отварить.
– Так это просто. Как закипит вода – кинуть пельмени и варить 5 минут.
– Только воду надо посолить, положить туда пару листиков лаврового листа, несколько горошин черного перца и ложку сливочного масла.
Таша только закатила глаза и вздохнула.
– И это еще не все. Обязательно надо узнать об этом блюде кое-что интересное.
Таша закрыла лицо руками и пробурчала:
– Пельмени – это сибирская национальная еда. Так?
– Вообще то пельмени имеют китайские корни. В средние века они были известны только на территории Китая и соседних стран.
– Да? – Таша подняла левую бровь и сделала очень заинтересованное лицо.
– Да! В Монголии, например. Но так же есть версии возникновения пельменей независимо друг от друга в разных частях света.
Таша опять меня перебила:
– И со всего света пельмени стали стекаться в Монголию! Так и вижу – огромные повозки с пельменями стоят на границе с Монголией. Да? – она хихикнула.
– Нет. Ты не умничай, а слушай: вначале пельмени попали на Кавказ и в Среднюю Азию, затем в Сибирь, где рецепт прочно укрепился и принял современную форму. Особенно популярны стали пельмени в 10–13 веках среди кочевых народов, рацион которых состоял в основном из мясных блюд, а также среди сибирских народов за несомненное удобство пельменей – делались они один раз осенью и замораживались на всю зиму, а готовились по необходимости.
Последнюю информацию Таша слушала с закрытым ртом, но активно кивала головой.
– Ну и что тебе не нравится? – закончив пельменную лекцию спросила я подругу.
– То, что это скукота смертная.
– Почему? Разве тебе не интересно откуда произошло слово пельмень?
– Ах, это еще не конец лекции? – вопросом на вопрос ответила подруга.
– Происхождение слова «пельмень», скорее всего, имеет финно-угорские корни. Это искажённые два слова «пель» – ухо и «нянь» – хлеб.
– Теперь можно и умереть! – восхитилась Таша моими знаниями. – Но ты хоть понимаешь, что это скучно?
– Почему? Кирилл никогда не жаловался. И всегда с интересом слушал меня.
– Я, так полагаю, эти лекции были ежедневными?
– Нет, конечно. Только тогда, когда я готовила что-то новенькое.
– Все равно перебор. Бедный Кирилл. Я начинаю его понимать.
– А я не понимаю. Чем плохо хоть раз в неделю узнавать что-то новое и интересное? – возмущенно спросила я.
– А ты подумала, как он себя чувствует в эти моменты? – спокойно поинтересовалась Таша, – а я тебе отвечу – чувствует он себя как последнее чмо!
– Таша! – возмутилась я.
– Именно чмо! Другого определения я найти не могу, извини! Ты только представь – сидит за столом семейная пара, жует пельмени. И тут мадам Умка встает и начинает ходить вокруг стола с указкой и рассматривать, как биологичка, пельменя в разрезе! И это хорошо, если просто рассказывать. А если она решит вызвать нерадивого ученика и спросить его: – А ну-ка, дружочек, скажи, в каком веке появился пельмень? И как он выглядел до нашей эры?
– Не смешно!
– Хочешь сказать, что не задавала ему этих вопросов. – Таша поставила руки в боки.
– Только сначала, для того, чтобы задать тему разговора. И все это было как бы между прочим. И ему всегда было интересно! Он даже хвастался друзьям, что я специально подготавливаю для него каждый день какую-то новую и интересную информацию и преподношу ее ему. Поняла? Ему нравилось это! – выкрикнула я.
– Если бы ему нравилось, то и он бы стал такие викторины устраивать. Для тебя. Но что-то мне подсказывает, что они существовали только в одних воротах, где вратарем был бедный Кирилл.
– Пожалей его еще. – Я немного успокоилась. Наверное потому, что поняла, что Таша во многом права. И даже вспомнила несколько случаев, когда Кирилл садился за стол и спрашивал:
– Где там у нас родилась картошка пюре?
– Что там у нас с родиной кукурузы?
– В каком веке и где пересеклись котлетки с тефтельками?
Мы вместе смеялись, а потом я ему рассказывала и про тефтели, и про котлеты, и про кукурузу.
Таша смотрела на меня с сочувствием.
– Ладно, ладно, я все поняла! Впредь постараюсь не умничать. А ты не смотри на меня с сожаленьем, а вари пельмени!
Таша, довольная, что я послушалась ее совета кивнула, засыпала в кастрюлю соль, добавила лавровый лист, перец горошком и уже через пятнадцать минут мы поедали пельмени со сметаной.
– Ну как? Ну, скажи, правда вкусные!
– Не то слово! Вкусней никогда не ела, – хвалила я подругу и на самом деле не лукавила: пельмени были вкусней моих.
