Наконец из подъезда вышел Эдик и направился к своему автомобилю.
– Только бы в магазин, только бы в магазин! – запричитала Таша.
– Ну а куда же еще? Не в ресторан ведь!
– А в кино, например?
– В девять утра? – удивилась я, – он что, совсем ненормальный?
– А о чем я тебе твержу уже целую неделю? Если в кинотеатре показывают какой-нибудь хороший, а в его понимании хороший – это какой-нибудь исторический фильм, он ходит в кинотеатр именно на утренний сеанс. Там всегда мало людей. И никто не жует перед его носом попкорн и не хлюпает кока колой!
Пока Эдуард шел к автомобилю, я успела его рассмотреть: высокий, лысоват, одет очень опрятно и со вкусом. Мне очень хотелось рассмотреть его более детально – какого цвета глаза, например, но я подумала, что этот шанс мне еще обязательно выпадет – я это сделаю в магазине. Если, конечно, он туда направляется.
Глава восьмая
На наше счастье он остановил свой автомобиль возле супермаркета.
– Все, иди, я беру такси и еду домой. Буду ждать тебя дома.
– Может посидишь в машине? – предложила я.
– Ну да? А если он пойдет провожать тебя до автомобиля? А тут я, такая, сижу. Нет, я еду домой. Давай, иди быстрей к витрине с йогуртами!
Таша выскочила из машины, мне тоже надо было торопиться, потому что за фигурой Эдика уже закрылись двери приветливого супермаркета.
В этом магазине я была много раз и знала где находится отдел с молочными продуктами. Туда сразу и направилась. Но Эдварда там не оказалось. Я стала метаться от одного отдела к другому, но он как будто испарился. Я решила не паниковать и обойти все отделы, с самого начала. Когда я опять вернулась к молочному, который был после мясного, овощного, хлебо-булочного, рыбного, бакалейного, и отдела хозтоваров, моя тележка была по прежнему пуста, а Эдик стоял рядом с полкой с йогуртами и выбирал. Видимо, соевый.
Я не стала к нему подходить ближе, потому что сначала надо было восстановить дыхание и положить в тележку хоть что-нибудь. Я старалась не привлекать внимание и тихонько, но глубоко вдыхала и выдыхала. Этому меня научили на курсах по улучшению памяти, интеллекта и скорочтения. Восстановив дыхание, я кинула в тележку обезжиренное молоко, кефир и потихоньку подобралась к йогуртам.
Эдвард вертел в руках жирный питьевой йогурт с клубникой. Я подошла ближе и взяла с полки соевый.
– Этот отвратителный, – с легким английским акцентом и без мягкого знака в прилагательном произнес Эдик.
– Но он очень полезный, – возразила я и подошла к Эдварду еще ближе.
Так я уже могла рассмотреть его: большие голубые глаза, украшенные мелкими морщинками, когда он щурился, чтобы прочитать надпись на продуктах, идеально ровный нос, чуть полные губы, элегантная бородка с усиками смягчала заостренный подбородок, а приятная улыбка дополняла картину обаятельного мужчины.
– Вы следите за фигурой?
– Я слежу за здоровьем.
– Это очен хорошо. Но я прочитал в интернете, что последние исследования показали, что соевый йогурт не так полезен, как это принято считать. Очен полезен соевый творог. Но я его не вижу на прилавке. – Эдик пожал плечами и расстроено развел руки, – Да, простите, я так и не представился. Меня зовут Эдвардом.
– Я – Ирина. А откуда Вы, Эдвард?
Эдик улыбнулся:
– Угадайте.
– С удовольствием. Только сообщите тогда мне свою фамилию.
– Ван Дер Берг, – Эдик наклонил голову в знак знакомства.
– Или из Голландии, или из Южной Африки.
– Потрясающе! Вы угадали. Я южноафриканец. А Вы русская?
– О, да! Мой прадед был потомком большой духовной династии.
– Как интересно. У ваз, наверное, по воскресеньям собирается очень много людей, вы вместе обедаете, рассказывать как прошла рабочая неделя. Я один раз был на такой воскресный обед. Потрясающе!
– Да, все именно так. Было.
– Почему было? Что-то изменилось?
– Семь лет назад я вышла замуж за мужчину, которого мои родственники не приняли.
– Как жал! Надеюсь, он действительно достоин Ваз и Вы счастливы с ним?
– Мы расстались. Чуть больше месяца как расстались.
– Мне очен жал!
– Я уже успокоилась.
– Наверное, обидно, понимаю.
– Очень обидно.
– Я тоже был женат на русской. – Признался Эдик.
– Да что Вы говорите! – я изобразила такое удивление, что сам маэстро Станиславский взял бы меня к себе в театр.
– Но она оказалась не готовой в брак.
– В каком смысле не готовой?
– Ей было двадцать лет, когда мы женился, но мне казалос, что ей десять. Она ничего не уметь делать.
– А Вы не пробовали ее научить?
– Я ведь не мама и папа.
– Ну все же. Просто мне кажется, что когда есть чувства, то все вопросы можно решить.
– Значит, не было. Наверное, у Ваз тоже нет никаких чувств, раз Вы расстались?
– Наверное. Или они просто прикрылись раздражением.
– Мне очен жал, – опять произнес Эдик.
– Мне тоже.
Я думала когда же он уже, наконец-то, пригласит меня в кафе, но он, видимо, этого делать не собирался. Потому что кинул в свою тележку еще три питьевых йогурта и сказал:
– Было очен приятно познамится.
– Мне тоже, – сообщила я, слегка поклонилась и направилась к кассе. Куда направился мой новый друг я не видела, заплатила за обезжиренное молоко, кефир и поехала домой. А вернее к Таше.
– Так быстро? – удивилась она.
– Он какой-то ненормальный у тебя.
– Да, я знаю.
– Мы с ним так мило поговорили обо всем на свете, а он даже не пригласи меня выпить кофе.
– Это такой тип мужчины.
– Нет, просто я ему не понравилась.
– Если он с тобой заговорил – значит ты ему понравилась.
– Нормальный мужчина не упустит женщину, которая ему понравилась.
– А я тебе говорила, что он ненормальный, – с упреком сказала Таша.
– И что теперь делать?
– Придется в следующую субботу идти в этот супермаркет. У него будет как раз неделя, чтобы понять, что ты ему понравилась и, зная его, могу тебя уверить, что он в это же время будет разгуливать по супермаркету ровно через неделю.
– Ладно, посмотрим, как ты хорошо его знаешь.
– А он что-нибудь говорил обо мне?
– Да, – призналась я, – сказал, что женился на маленьком ребенке.
