– И он этого не заметил?
– Было уже поздно и достаточно темно. Конечно, если бы он заметил шаль, он бы снял ее с ветки. Ведь она, можно сказать, кричала, вопила о преступлении.
– Итак, – вмешалась Амалия, – вы поняли, что мужчина высокого роста привез тело и оставил его в овраге. Что было потом?
– А потом хлынул ливень, который уничтожил все следы на месте преступления. Все, что я смог сделать, – распорядился положить тело на подводу, и мы перебрались в дом Кочубеев.
– Почему именно к ним?
– Потому что Виктор Кочубей явно нервничал, – холодно ответил бывший следователь, и его глаза сузились. – И нервничал он вовсе не так, как ваш отец, который поехал за игрушками для сына и наткнулся на труп… И не так, как ваш дядя, который собирался приятно провести время у соседей, а вместо того вынужден был этот труп караулить. Вообще господин Браницкий был не на шутку раздражен тем, что ему пришлось отказаться от привычных развлечений. Если бы это зависело от него, то он бы отправился играть в карты как ни в чем не бывало…
– Да, – кивнула Амалия, – это вполне в духе моего дядюшки. Скажите, Меркурий Федорович, в тот момент вы уже знали о Надежде Кочубей?
– Да, ваш дядя мне все рассказал. В сущности, я рассчитывал на то, что мне удастся с ней побеседовать, но меня к Надежде не пустили.
– Под тем предлогом, что у нее случился обморок?
– Это был не предлог, – с неудовольствием ответил хозяин дома. – Ей действительно сделалось дурно, она слегла в постель. Кроме того, доктор Гостинцев сказал мне, что она ждет ребенка и ее нельзя волновать.
Амалия резко распрямилась.
– Ребенка? Чьего именно?
– Вы слишком многого хотите от меня, госпожа баронесса, – усмехнулся Курсин. – Простите, но откуда мне знать? Впрочем, судя по тому, что я слышал, это, скорее всего, оказался бы ребенок Сергея Петровича.
– Тогда это убийство совершила Надежда Кочубей, – решительно заявила Амалия. – Она была беременна от любовника и знала, что муж от нее отвернется, а за ним и все остальные. Единственным, кто мог ее спасти, был Сергей Петрович. Женись он на ней, все было бы прекрасно, но тут возникает вопрос насчет Луизы Леман, с которой он явно не собирался расставаться, несмотря на свои интрижки… Если Луиза исчезнет, проблема решена, не так ли? И она действительно исчезает…
– Эта версия не объясняет, почему Сергей Петрович помогал скрывать следы преступления и бросил тело женщины, которой он вроде бы дорожил, в овраг, – тихо, но чрезвычайно веско промолвил бывший следователь.
– Да, но если Надежда сказала ему, что ждет ребенка? Он ведь хотел иметь сына…
Баронесса фон Корф осеклась, потому что заметила, что Меркурий Федорович смотрит на нее весьма иронически.
– Как удачно выразился ваш родич, никого Сергей Петрович не хотел и никто ему не был нужен. В том числе и Надежда Кочубей.
– Это мой дядюшка вам сказал? – догадалась Амалия.
– Да, Казимир Станиславович вообще очень умный человек, и у него нет утомительной привычки долго ходить вокруг да около, прежде чем сообщить то, что может иметь значение для следствия.
Тут Амалия с сожалением убедилась, что даже проницательные, искушенные и привыкшие распутывать сложные преступления люди порой дают маху. Сама она отлично знала, что ее дядю можно было назвать изворотливым, эгоистичным или, допустим, бездеятельным, но уж никак не умным. А следователь меж тем продолжал:
– На самом деле, госпожа баронесса, возможно, вы и правы: Надежда Кочубей убила соперницу и поставила господина Мокроусова в такое положение, что ему ничего не оставалось, кроме как помочь ей скрыть следы преступления.
– Вам известно, где оно произошло? – спросила Амалия.
– Разумеется. Прежде всего я установил, что Луиза Леман ушла вечером из дома, накинув на плечи шаль. До вас или до Кочубеев идти пешком было бы далековато, я уж не говорю об остальных соседях. Деревню она не любила и появлялась там редко. Оставалась башня в лесу, где старший Мокроусов якобы сочинял стихи. В этой башне Сергей Петрович тайком встречался с Надеждой Илларионовной. Зачем женщине идти туда, где ее любовник встречается с другой? Либо она рассчитывает застать изменника врасплох, либо хочет решительно объясниться, либо то и другое разом. К сожалению, такие встречи нередко заканчиваются весьма печально.
– Так мою мать действительно убили в башне? – вырвалось у Луизы, как только Амалия перевела ей слова следователя.
– Когда я захотел осмотреть башню, то наткнулся на решительное противодействие Сергея Петровича, – продолжал Курсин. – Он-де потерял ключ, он готов дать честное слово дворянина, что Луиза не ходила в эту башню и ей там нечего было делать, и все в таком же духе. Он лгал и изворачивался так глупо и нелепо, что его заподозрил бы и несмышленый ребенок. Тут весьма кстати подоспели показания вашего слуги Якова, и теперь я мог потребовать объяснений, уже опираясь на них. Не буду вам пересказывать то, что мне говорил этот лощеный господин – что слуги Тамариных его ненавидят, потому что он дрался с вашим отцом на дуэли, что на него наговаривают, что Яков сумасшедший, что кому я верю – какому-то холопу, в то время как сам он дворянин и готов поклясться своей честью… Этот вздор меня утомил, и я дал ему понять, что могу посадить его под замок, если он не прекратит чинить препятствий правосудию. Вы не поверите, но он решил, что я шучу. Как ему – ему, Сергею Петровичу Мокроусову, – смеет угрожать какой-то чиновник, будь он хоть сто раз на службе и представитель закона!
– Он был настолько глуп? – не удержалась Амалия.
– Боюсь, что хуже, чем глуп, – ответил Меркурий Федорович, насмешливо прищурившись. – Встречается, знаете ли, такая раздражающая смесь самоуверенности, дерзости и непрошибаемости, которая выглядит хуже любой глупости. Вот как раз таким он и был.
– Спросите у него, что он увидел в башне, – умоляюще попросила Амалию Луиза. Мадемуазель Делорм была бледна как смерть, но глаза ее горели огнем. Кошка внимательно посмотрела на нее и, неодобрительно поведя усами, отвернулась.
– Разумеется, все его отговорки ни к чему не привели, и ему пришлось уступить. Он поручил Елене Кирилловне показать мне башню…
– А Елена Кирилловна – это кто?
– Вдова его управляющего Иоганна Карловича Вартмана. Она была у Мокроусова экономкой и вела хозяйство после того, как ее муж покончил с собой.
– Кстати, вам неизвестно, почему он это сделал?
– Известно. С его единственным сыном произошло несчастье, и управляющий считал, что оно случилось по его вине. Не вынеся угрызений совести, он застрелился.
– Вот оно что, – протянула Амалия. – А местные крестьяне решили, что… впрочем, это неважно. Так что вам удалось обнаружить в башне?
– В комнате, расположенной наверху, я сразу же обратил внимание на постеленный на полу новый ковер. Когда его убрали по моей просьбе, я увидел под ним разводы, похожие на впитавшуюся кровь. Само собой, их затирали, но затерли плохо, а Елена Кирилловна, когда я на нее надавил, призналась, что хозяин недавно потребовал дать ему новый ковер для башни и стал на нее кричать, когда она попыталась узнать, зачем он ему нужен. Также нашлись люди, которые видели, как в тот вечер хозяин примчался из башни сам не свой, потребовал дать ему повозку, а когда кучер стал выводить лошадей, взбесился и завопил, что он просил только повозку, но не кучера. Это при том, что, по его мнению, править лошадьми – занятие, неподходящее для господ…
