– Скажите, – спросила Амалия, – она всерьез была настроена развестись и заполучить Сергея Петровича?
Графиня усмехнулась, но усмешка эта вышла острой, как нож.
– Он умел обещать, – неприязненно сказала она. – Кружил женщинам головы, суля им то, чего не собирался исполнить. Но он бы никогда не женился на Надин, даже если бы она была свободна. И на Луизе он бы не женился. Вам известна история его браков? – Амалия покачала головой. – Его первой женой, уже после того, как скандал улегся, стала немецкая графиня Клотильда Дайберг, а второй – Евдокия Лаппо-Данилевская. Титулом она была пожиже первой, зато принадлежала к очень богатой семье. Обе жены были молоды, хороши собой и обе до брака не имели никаких увлечений. Теперь, сударыня, вы имеете представление о том, какую женщину господин Мокроусов соблаговолил бы назвать своей женой. – Ядом, который эта обыкновенная на вид женщина вложила в слово «соблаговолил», без труда можно было отравить половину города, в котором они находились.
– А вы? – решилась Амалия.
– Что – я?
– Почему вы отказали ему?
– Я? – изумилась Ольга Антоновна. – Отказала? О чем это вы?
– Ведь вы были молоды, богаты и хороши собой, – пояснила хозяйка дома. – Разве нет? Вы были бы прекрасной парой – по крайней мере, в его воображении.
– Да что такое он наговорил вам про меня? – с болезненным любопытством промолвила гостья, захлопывая веер. – Несносный болтун!
– Ну, он-то дал мне понять совсем другое, – пожала плечами Амалия. – Что это вы имели на него виды, а он вынужден был вас разочаровать. Но я ему не поверила.
Положим, Сергей Петрович в разговоре даже не упоминал о сестре Виктора; но ей-то откуда знать об этом?
Амалия могла гордиться своим коварством, когда увидела, что графиня до того рассердилась, что даже отбросила веер, хотя уж он-то точно не был ни в чем виноват.
– Боже мой! Простите, госпожа баронесса, но… Я вижу, мне придется рассказать вам все, потому что Сергей Петрович… Потому что могу вообразить, что он вам наговорил. Так вот: я привыкла к тому, что за мной многие ухаживают. Однако я не была настолько неосмотрительной, чтобы забыть о состоянии отца и о том, что у меня будет хорошее приданое. Поэтому, когда ко мне проявляли интерес господа, у которых нет ни гроша за душой, или такие, как Сергей Петрович, я предпочитала не давать им лишних надежд. О да, я была с ними любезна и даже немного кокетничала, но не более того, а уж когда Сергей Петрович стал намекать на то, что раз уж мы соседи, нам стоит подумать о брачном союзе, я дала ему понять, что никогда на него не соглашусь. Он сделал вид, что говорил в шутку, но я-то знала его и видела, что он задет. Как раз вскоре после этого он и завел интрижку с Надин, которая закончилась столь ужасным образом.
Это был совершенно новый поворот, и Амалия даже простила гостье шпильку о «господах без гроша за душой», под одним из которых наверняка подразумевался и беспечный дядюшка Казимир.
– Вы хотите сказать, что господин Мокроусов увлек ее, чтобы насолить вам? – недоверчиво спросила Амалия.
– Да, он знал, как я отношусь к брату. Мой отец, – пояснила Ольга Антоновна, – был трижды женат, но из всех детей только мы с Виктором были родные и по отцу, и по матери. Мы с ним были очень дружны и принимали дела друг друга близко к сердцу. Так что, когда Сергей Петрович причинял неприятности моему брату, он мог быть уверен, что они отразятся и на мне…
– Но ведь вы могли уехать, – сказала Амалия после паузы. – Или нет?
– Мы бы уехали, поверьте, если бы все было так просто, – грустно промолвила Тимашевская. – Но нам приходилось считаться с мачехой, которая влияла на отца, с ее детьми, которые жили в других имениях нашей семьи… и с тысячью разных условностей. Никто не знает, что у нас с братом вроде бы было много денег, но мы не имели права распоряжаться ими так, как пожелаем. Кроме того, мачеха очень хотела, чтобы отец лишил нас наследства или чтобы нам досталось как можно меньше. Они с отцом жили в это время на Ривьере, но если бы она узнала, что у Виктора нелады в семье, она бы постаралась использовать это в своих интересах. Поэтому он старался не показывать виду, что… И кончилось все тем ужасным взрывом, когда он избил Надин до полусмерти, чуть не убив ее…
– Представляю, каково вам пришлось, когда все вокруг заговорили об убийстве Луизы Леман и о нем стало известно вашему отцу, – заметила Амалия.
– Я думала, что все будет гораздо хуже, – со вздохом сказала Ольга Антоновна. – Я была уверена, что эта история сведет отца в могилу, с его-то неважным здоровьем. Но получилось так, что больше всего то, что произошло, взбесило мачеху. Ему было тогда за шестьдесят, ей – чуть больше сорока, но на него скандал почти не повлиял, а она… Представляете, она так переживала, что с ней случился сердечный приступ и она умерла. Но я недолго радовалась, потому что через некоторое время после этого умер мой брат… «И зачем я это сказала? – с опозданием спохватилась она, глядя на хозяйку дома. – Ведь я даже не собиралась упоминать о наших семейных дрязгах, когда ехала сюда. Впрочем, если Серж говорил с ней, то он и не такое мог ей выболтать…»
– К сожалению, то, что вы мне рассказали, никак не поможет нам избавиться от мадемуазель Делорм, – притворно вздохнула Амалия. Весь ее облик излучал сочувствие и понимание, так что графиня Тимашевская, хоть и привыкла не слишком доверять людям, тем не менее поймала себя на том, что готова поверить в искренность собеседницы. – Поэтому нам приходится возвращаться к тому, о чем я уже спрашивала. Вы общались с Сергеем Петровичем, вы жили в одном доме с Надеждой Илларионовной. Кто-нибудь из них признался, или проговорился, или каким-то иным образом выдал, что это он убил Луизу Леман?
– Едва ли это можно счесть за признание, – насмешливо ответила Ольга Антоновна. – Потому что Надин клялась, что это Серж убил Луизу, а он уверял, что убила она.
– И кто из них лгал, по-вашему?
– Вы спрашиваете меня? Надин всегда лгала с легкостью, если ей было выгодно, а про Сергея Петровича я вообще молчу. Он за всю жизнь не сказал и десяти слов правды.
– Но они пытались хоть как-то объяснить происшедшее?
– Пытались. Надин плакала и говорила, что она не виновата. Сергей Петрович не плакал, но тоже уверял меня, что он не виноват. Из обеих версий можете выбирать любую, которая придется вам по вкусу.
– И что, они больше ничего не говорили?
– Они повторяли одно и то же на разные лады, без конца. Винили друг друга, выгораживали себя и клялись, что каждый из них ни при чем, а Луизу убил другой. Вы знаете, как чувствует себя человек, которому говорят одно и то же раз за разом, день за днем? Если вначале у меня и было желание все-таки дознаться, что там произошло, под конец я была готова на все, лишь бы никого из них больше не слышать. Они оба были мне противны, но Надежда приходилась женой моему брату, и я не имела права забывать об этом. Следователь не скрывал, что подозревает ее… Да на его месте любой стал бы ее подозревать. Поэтому я отправила Виктора с женой за границу и стала искать, как положить этой истории конец. Поскольку следователь не шел на уступки и не остановился перед арестом Мокроусова, я поняла, что придется его заменить. Ведь Мокроусову ничего не стоило официально заявить, что это Надежда убила его любовницу, и тогда на нашу семью обрушилось бы бесчестье, мы были бы уничтожены во мнении всех приличных людей. К счастью, у Сергея Петровича хватило ума отпираться до последнего…
