– Вам лучше именно так и сделать. Я говорю о записи пациентов на другие дни.
– На завтра?
– Думаю, вам вообще не стоит записывать к ней пациентов, пока… пока мы не будем знать наверняка, что она вернется.
Джеф слышал, как коллеги Эмори перешептывались, но разобрать слова ему не удалось. Наконец он услышал голос доктора Джеймса:
– Мы не знаем, как об этом спросить, Джеф. Остается только прямой вопрос. Что происходит? Личная жизнь Эмори нас не касается, но она не пришла на работу, оставила своих пациентов, это совершенно на нее не похоже. Мы позвонили в больницу, чтобы узнать, была ли она на обходе сегодня утром. Нам сказали, что вы звонили вчера, спрашивали о ней и выражали некоторую озабоченность. Вы уже поговорили с Эмори?
– Нет. – Понимая, что он дольше не может держать все в тайне, он поделился тревожной новостью: – Правда в том, что я не разговаривал с ней с вечера пятницы. Но, – поспешил он добавить, – в четверг вечером мы поссорились. Это был настоящий скандал, честно говоря. Когда Эмори не позвонила в выходные, я решил, что она не хочет со мной разговаривать. Глупо, но я решил подождать, пока она остынет.
– Вот как…
Два слова, но Нил Джеймс произнес их так, что они упали словно нож гильотины. Он всегда недолюбливал Джефа, у него был высокомерный вид, что было легко с его-то коротким носом.
Стараясь говорить так, чтобы это не было похоже на то, что он оправдывается, Джеф продолжал:
– Я не волновался, потому что Эмори не сказала точно, когда вернется. Она упоминала о том, что проведет в мотеле и ночь субботы. Поэтому я начал тревожиться только в воскресенье после обеда, когда она мне так и не позвонила.
– Вы не говорили с ней с вечера пятницы?
– Именно так.
Шокированная доктор Батлер поинтересовалась, сообщил ли Джеф о необъяснимом отсутствии Эмори в полицию.
– Да. Я приехал в Дрейкленд вчера и начал ее поиски с мотеля, в котором она ночевала в пятницу. Она рано пообедала в кафе по соседству. Потом Эмори позвонила мне из своего номера и сказала, что больше выходить не собирается. На этом след оборвался.
– Она совершала пробежку в субботу утром, верно? – уточнила доктор Батлер. – Кто-нибудь видел, как Эмори выходила из мотеля?
– Нет. Но вы же ее знаете. Ей нравится рано вставать, поэтому она, скорее всего, ушла еще до рассвета. Администратор взял с нее плату за номер накануне вечером, поэтому у нее не было необходимости общаться с ним, когда она уезжала.
– И вечером в субботу она в мотель не вернулась?
– Нет, но она этого и не планировала. Эмори забрала все свои вещи, когда уходила.
– Следовательно, у нас еще больше оснований для тревоги, – заметил доктор Джеймс.
– Вы правы, – согласился Джеф. – Как только я узнал об этом, я сообщил об исчезновении жены в офис шерифа.
– И? Что они сказали? Что они предпринимают?
– Пока ничего. Мне сказали, что паниковать еще рано, но мы же с вами знаем, что это не в характере Эмори. Я объяснил это офицеру, с которым разговаривал. Даже если она сердита на меня, она никогда бы не подвела своих пациентов.
– Что мы можем сделать?
По голосу доктора Батлер, Джеф понял, что она очень встревожена, но старается гнать прочь мысли о самом плохом. Он сказал:
– Пока держите оборону здесь. Эмори было бы неприятно причинить неудобства пациентам. Как только я что-то узнаю, я сразу же вам сообщу. Я должен вернуться в офис шерифа через час.
– Возможно, вам следует выехать немедленно. Час ожидания это потерянное время.
Джеф не спрашивал совета у доктора Джеймса, и ему было неприятно, что он дает ему указания, как себя вести, но он ответил спокойно:
– Я уже выходил из номера, когда вы позвонили.
Пообещав информировать коллег Эмори и попрощавшись с ними, он посмотрел на себя в большое зеркало. Его фланелевые брюки и шелковый свитер будут выделяться в местности, где все носят комбинезоны, но ни за что на свете он не хотел бы слиться с толпой.
Джефа пугало то, что ему предстояло сделать, но его радовала возможность уйти из номера мотеля, который оставлял желать лучшего.
Дрейкленд был административным центром крупного и большей частью сельского округа. В офисе шерифа было многолюдно, несмотря на плохую погоду. Вернее, как раз из-за нее. Пока Джеф ждал своей очереди в приемной, пытаясь держать полы своего длинного пальто подальше от грязного пола, мимо него двигался постоянный поток официальных и гражданских лиц, входивших и выходивших, занятых проблемами, вызванными снегопадом, как, например, перевернувшийся на автостраде многотонный грузовик, перегородивший движение в обоих направлениях.
Одна женщина громко жаловалась на то, что у нее рухнула крыша в конюшне, и лошади оказались в ловушке. Управляющий из хозяйственного магазина писал заявление о краже керосиновой лампы.
Просто цирк какой-то!
Наконец вышел помощник шерифа, с которым Джеф разговаривал накануне вечером, и знаком пригласил его подойти.
– Мне жаль, что я вижу вас здесь, мистер Сюррей.
– Я говорил вам, что она не просто сбежала.
– Идемте со мной.
Впереди помощника шерифа Сэма Найта двигался его большой живот. Он провел Джефа через помещение для инструктажа, где измученные на вид полицейские пытались справиться с потоком людей из приемной. Найт махнул рукой в сторону стула перед его заваленным бумагами столом и сам плюхнулся во вращающееся кресло. На табличке с его фамилией было указано его звание «сержант детектив». Джеф подумал, что Найт просто деревенщина, и это звание не для него.
Он сказал:
– Моя жена – ответственный человек. Она бы никогда…
Найт поднял руку, толстую и розовую словно ветчина.
– Не спешите, мистер Сюррей. Сначала мы должны выполнить все формальности.
Он надел очки для чтения, постучал по клавишам компьютера, пока на экране не появился бланк заявления.
– Полное имя миссис Сюррей?
Джеф объяснил, что Эмори не меняла фамилию.
– И она доктор Шарбонно.
– Как пишется Шар-ба-но?
Медленно тыкая пальцами в клавиши, Найт заполнил все поля с основной информацией об Эмори: номер карты социального страхования, возраст, рост, вес.
– Пять футов шесть дюймов. Сто двадцать фунтов. Значит, она… стройная? – детектив уставился на Джефа поверх очков со стеклами, на которых остались следы пальцев.
– Да. Моя жена в прекрасной физической форме. Она бегает на длинные дистанции. Марафоны.
– Ага, вы упоминали об этом вчера вечером.
Потом детектив спросил о цвете волос Эмори.
