И в самом деле, в следующем, 1572 г. крымчаки шли на Россию уже не как грабители, но как захватчики: если верить Г. Штадену, вся страна была «расписана» на улусы между мурзами ханства, «кто какую землю должен держать… Крымский царь похвалялся перед турецким кайзером, что возьмет всю Русскую землю в течение года, великого князя пленником уведет в Крым и своими мурзами займет Русскую землю»
[695]
. Немец, скажем так, преувеличивает? Но вот письмо крымского хана царю от октября 1571 г. с весьма прозрачным намеком: «Что нам Астрахань даешь, а Казань не даешь… одной и той же реки верховье у тебя будет, а устью у меня как быть?»
[696]
Смысл ясен: все течение Волги должно быть у одного правителя, догадайтесь сами, у какого (с точки зрения хана). Да и Р. Ю. Виппер все в том же сочинении сталинского периода признает, что Штаден «учит нас оценивать по-настоящему эпоху крымской опасности»
[697]
.
И крымчаки имели серьезные основания надеяться на победу. Не говоря уже о том, что страна была дезорганизована опричным террором, Россию, как уже сказано, терзали голод и чума. Только что, в 1571 г., русские в Ливонии потерпели поражение под Ревелем. Осаду этого города пришлось снять из-за того, что разразилась эпидемия чумы, а также из-за того, что, как мы уже знаем, 15 декабря 1570 г. Швеция в Штеттине заключила мир с Польшей, Данией и Ганзой, на основании которого, помимо всего прочего, все владения Мангуса в Ливонии должны были отойти к Дании (Россию, как уже говорилось, из Штеттинского мирного конгресса исключили и все решили без нее)
[698]
. После того Дания не поддержала Россию, а ободренные поляки 17 сентября 1571 г. объявили в блокаде Нарву
[699]
.
К антирусской коалиции примкнула и Ногайская Орда. То же самое сделали многие адыгские князья на Северном Кавказе. В итоге России пришлось-таки после 1571 г. оставить Сунженский городок на Тереке;
[700]
по другой версии, это было сделано еще до сожжения Москвы, в апреле 1571 г., и тогда же впервые со времен Ивана III зашел разговор о дани татарам, правда, теперь крымским
[701]
. Сунженский же городок вновь будет основан только в 1819 г. как город Грозный. Началось и восстание тюркских народов в Поволжье
[702]
.
В это же время примкнуло к коалиции против России и Сибирское ханство. Хан последнего Едигер, как уже говорилось, еще в 1555 г. добровольно признал себя вассалом России
[703]
. Однако в 1563 г. враждебная московской ориентации часть сибирской знати пригласила на ханский престол Шейбанида Кучума. Татарские легенды называют его потомком Чингисхана в 13-м поколении
[704]
. Приглашавшие рассчитывали заручиться поддержкой исламских государей и с их помощью дать отпор русским и казахам. В 1563 г. Кучум вступает в Сибирское ханство, свергает с престола Едигера и сам становится ханом. Однако и он (вопреки цитированному выше заявлению Р. Г. Скрынникова) не решился сразу порвать вассальные отношения с Москвой, сделал он это только после крымского нашествия 1571 г. В этом году Кучум в последний раз послал в Москву ясак
[705]
, а в 1573 г. его сын Маметкул по приказу отца перебил русское посольство к казахам, возглавлявшееся неким Третьяком Чубуковым
[706]
. Это означало войну. Во второй половине 1570-х гг. конные отряды Кучума и его вассалов – мансийских князьков вторгаются в земли Перми Великой, сжигая и опустошая городки и крепости, убивая и уводя в плен как русских людей, так и местное население.
Помимо всего прочего, и Чингисид Кучум ведь был с татарской точки зрения более законным ханом, чем потомок Мамая! В общем, наделал Иван Васильевич проблем себе и России, реставрировав новую Орду!
На счастье нашей страны, татар не смогли поддержать турки, только помешала этому не «Европа» вообще, как пишет А. Л. Янов
[707]
, а все те же Габсбурги, как уже говорилось, воевавшие с Османской империей с 1566 г., особенно – Филипп II Испанский, чей флот в союзе с венецианским как раз в 1571 г. разгромил турок при Л епанто. Самих же крымских татар на сей раз встретило и разгромило земское войско.
К тому времени настроения русских в отношении Крымского хана существенно изменились. Если у кого и были иллюзии насчет крымчаков в 1571 г., то после ужасов первого нашествия они рассеялись. Теперь русские шли на битву с Девлет-Гиреем как на Куликово поле. Все понимали: тут решается судьба страны!
Для отражения нашествия удалось собрать до 30 тыс. чел., включая боевых холопов (по другим данным, 33 тысячи вместе с казаками и «даточными людьми», т. е. мобилизованными крестьянами), крымское войско насчитывало от 40 до 60 тыс. и было поддержано турецкой артиллерией. По моему мнению, цифра 60 тыс. ближе к истине, так как иначе трудно объяснить, почему русским пришлось укрываться от противника в «гуляй-городе» и ждать его атаки. Как бы то ни было, 28 июля – 2 августа 1572 г. крымчаки были разгромлены на р. Лопасне в 45 верстах от Москвы (битва при Молодях)
[708]
. Сам хан еле унес ноги. Между прочим, одного из приближенных хана, Дивей-мурзу, захватил суздальский сын боярский Темир Алалыкин – явно тюркское имя
[709]
.
Впрочем, до конца было далеко. В 1573 г. крымчаки снова напали на Рязань. Затем в 1572–1573 гг. было, хотя и с трудом, усмирено восстание «черемисов» в Поволжье. 6 октября 1573 г. главные силы русской армии выступили против казанских татар. В конце 1573 г. астраханские казаки взяли столицу Ногайской Орды Сарайчик (Кстати, опять вопрос: а какие степняки восставали? Нетели, которые хотели «расчингисханиться» и вернуться к традиционным степным порядкам и получили перевес в Степи после того, как Грозный вывел их «очингисханенных» соплеменников на Русь и поверстал в Опричнину. – Д. В.) И только в 1575 г. впервые за много лет (точнее, с 1568 г. – Д. В.) не зафиксировано было крымско-татарских набегов на Русь
[710]
.
