– А как же кавалерийский отряд?
– Это не ваша забота. Его маршрут известен. Отряд ждет достойный прием. К Екатеринбургу он не выйдет. Когда решится вопрос по семье, можете поохотиться за разведгруппой и арестовать Белого.
Голощекин достал платок, вытер вспотевший лоб и осведомился:
– Почему вы не сообщили о Белом, разведгруппе и отряде белых раньше?
– Потому что иначе вы наделали бы глупостей. Не обижайтесь, Филипп Исаевич, но Уральский совет может не все. У нас здесь гораздо больше возможностей. В конце концов, я же поставил вас в известность об угрозе.
– Да! Эту поездку в Москву я запомню надолго.
– Если проживете долго.
– Что вы имеете в виду, Яков Михайлович?
– То, что все мы смертны. Вопросы ко мне есть?
– Пожалуй, один.
– Слушаю.
– Отчет по акции по Николаю Романову высылать на ваше имя?
– Да.
– Наши действия не вызовут недовольства Владимира Ильича?
– Это вас должно меньше всего волновать. От вас требуется грамотно сыграть с Белым, скрытно подготовить акцию и осуществить ее. Мне очень не хотелось бы, чтобы вы допустили даже малейшую ошибку и сорвали акцию. Когда вы намерены вернуться в Екатеринбург?
– Немедленно, исходя из ситуации.
– Не торопитесь. Ведь у вас есть дела в Москве?
– Есть, куда же без них.
– Вот и решайте свои вопросы. Вернетесь, когда планировали раньше. Если на месте что-то будет неясно, связывайтесь. Чем могу – помогу.
– Да, Яков Михайлович.
– Надеюсь, нет необходимости напоминать о том, что наш разговор имеет строго конфиденциальный характер?
– Нет.
– Тогда не смею задерживать. Удачи вам, Филипп Исаевич.
– До свидания, Яков Михайлович.
Голощекин в смятенных чувствах покинул кабинет председателя ВЦИК. Ему необходимо было все обдумать. Из Кремля он отправился в гостиницу, в номер, подготовленный для небольшой уральской делегации.
4 июля, после разговора со Свердловым, Голощекин связался с Белобородовым. Сочно собранный Уральский совет сместил с должности коменданта дома особого назначения Авдеева и поставил на его место Юровского, который первым делом поменял охрану.
Глава 11
14-го числа Голощекин вернулся в Екатеринбург, сразу собрал Белобородова, Юровского и Войкова. В обстановке строжайшей секретности он довел до них распоряжение председателя ВЦИК. Тогда же было принято решение о расстреле царской семьи в ночь с 16 на 17 июля. Непосредственное исполнение приговора члены совета возложили на Юровского, который должен был сформировать и возглавить расстрельную команду.
По окончании секретного совещания Голощекин по телефону связался со Свердловым и доложил ему о готовности к решению главного вопроса.
– Что ж, высылайте телеграмму, – сказал председатель ВЦИК.
– Сегодня?
– Немедленно.
Голощекин выполнил приказ и к вечеру вызвал к себе советника, штабс-капитана Белого.
Тот ждал этого. Ночью он должен был встретиться с офицером разведывательной группы Сибирской армии. Ему необходимо было получить информацию по поездке Голощекина в Москву. Штабс-капитан собирался сам пойти к военному комиссару, но тут очень кстати последовал вызов.
Голощекин принял Белого приветливо, никак не выдавая, что осведомлен, кем на самом деле является офицер, перешедший на сторону большевиков.
– Я пригласил вас для того, чтобы получить консультацию, – сказал он.
– Я к вашим услугам.
– Как вы думаете, Андрей Георгиевич, что может предпринять командующий Сибирской армией, если узнает о вывозе царской семьи из Екатеринбурга?
Штабс-капитан умело играл роль верного слуги красных.
– Ничего, – ответил он.
Голощекин не без наигранного удивления взглянул на офицера:
– Он не попытается отбить семью?
– Филипп Исаевич, никто не станет менять планы наступления из-за семьи Романовых. Николай Второй уже в прошлом. Не исключено, что отдельные группы офицеров, фанатично преданных бывшему императору, предпримут попытки прорыва в Екатеринбург, но таких окажется немного. Их всех без проблем уничтожат наши войска. А что, Романовы действительно будут перевезены в Москву?
– Вам я могу сказать. Да. Свердлов и Ленин намерены провести суд над Романовым.
– Когда семья должна убыть из города?
– А вот это, Андрей Георгиевич, извините, вас не касается.
– Да, прошу простить. Я спросил лишь потому, что семья Романовых – только обуза для Уральского совета. Одна нервотрепка. Чем быстрей ее уберут отсюда, тем лучше.
Голощекин посмотрел на Белого и сказал:
– Двадцатого числа семьи не будет в Екатеринбурге. Но это между нами.
– Так я, кроме вас, ни с кем не общаюсь. На меня здесь смотрят как на врага, непонятным образом оказавшегося в их среде.
– Это объяснимо. Со временем пройдет. На нашу сторону переходят многие бывшие офицеры. Красная армия нуждается в опытных специалистах.
– А они – в новой власти. Когда бы еще какой-нибудь поручик, командовавший ротой, мог сразу получить полк?
– Значит, вы считаете, что командование Сибирской армии не предпримет масштабных действий для освобождения семьи Романовых?
– Пока трон пуст, генералам есть за что воевать. Я имею в виду тех, кто поддержал свержение царя в феврале. Николая на престоле они уже не видят.
– А кого видят?
– Каждый видит на троне только себя. Эпоха правления Романовых закончена.
– Что ж, не смею задерживать, благодарю вас.
– Не за что, Филипп Исаевич. Разрешите идти?
– Да, конечно.
Белый ушел домой, но спать не лег. В два часа ночи он убедился в том, что старуха хозяйка дома, вышел во внутренний двор, прошагал в конец сада, там, среди кустов смородины, закурил.
Спустя несколько минут где-то рядом послышалось тихое мяуканье. Штабс-капитан ответил тем же.
Вскоре через забор перемахнули капитан Бартов и поручик Беркутов. Офицеры пожали друг другу руки.
– Есть новости, Андрей? – спросил Бартов.
– Есть, капитан. От Голощекина я узнал, что семью государя большевики собираются вывезти в Москву. Именно этот вопрос обсуждал военный комиссар в Кремле.
– Когда планируется вывоз?
– Точную дату узнать не удалось. Но Голощекин сказал, что двадцатого числа семьи уже не будет в Екатеринбурге.
